Невеста Марина

— Рыбу посмотрю, — возражает Тема уверенно. — Рыба же есть! Мы когда в Египте с ней плавали, там рыба так рыба. Всем рыбам рыба. Всех цветов и размеров. Одного парня из отеля она за палец укусила.

— Кто? — переспрашивает Вика с недоверием.

— Рыба же.

— Ой, брешешь. Сильно укусила?

— Прилично, — говорит Тема авторитетно. — Они зубастые. И кораллов на дне вообще целый лес. Только их вывозить нельзя, за это штраф.

— Но провозят наши? — интересуется Вика.

— Провозят, — подтверждает Тема. — Если не провозят, так им и надо, лохам.

Павлик сопит и заключает:

— Я представить не могу, чтобы русский человек да не провез.

— А хорошо в Египте? — Вика вздыхает и щурится на неяркое солнце и топкий камышовый берег.

— Хорошо, — заявляет Тема важно. — Только там арабы — тупые. Как наши чурки на базаре. Наши даже умнее. А арабы — совсем тупые.

Вика задумчиво кивает головой.

— Не пьют они? — спрашивает она.

У Темы на все вопросы находится ответ.

— Ну да, не пьют! Сейчас во всем мире пьют. Наши тоже пьют как миленькие.

— Говорят, и у нас пить запретят, — робко говорит Вика.

— Как это? — не понимает Тема.

— Вот так. Не будут продавать, и все.

— Ну, из-под полы будут.

Опытная Вика смотрит на Тему с сожалением.

— Ты не понял. Вообще завозить в магазины перестанут.

— Как это перестанут? — сердится Тема. — Поехал на базу и привез.

— И на базу перестанут.

— Такого быть не может, — высказывается Павлик. — Не может быть, и все.

— Больно умный: не может, — морщится Вика. — У нас все может быть. Мама с папой вон тоже двадцать лет назад не верили, что завод закроют. Не может быть, говорили, чтобы в стране техника не нужна. Техника, может, и нужна, а завод закрыли и по кирпичикам раскатали. Все может быть. У нас — все может…

Марина не спорит. Ей колко сидеть на жестких стеблях, и она становится коленями на подстилку. Натянутый купальник предательски потрескивает. Она щурится от бликов на водяной ряби, закрывает глаза, в памяти ярко всплывает видение: скамейка… фонарный свет… черная кровь на асфальте. О пережитом не знает ни одна душа, и Марина оправдывает скрытность: пойдут слухи, вызовут в милицию, участковый явится… Она решительно отстраняет воспоминание. Непозволительная роскошь — быть впечатлительной. В жизни хватает неприятного… Но она ловит себя, что мимолетное приключение не кажется ей неприятным.

— Чего родители твои ерундой торгуют? — спрашивает она. — Канцтовары, ручки, тетрадки…

— А чего? — удивляется Тема.

— Торговали бы, к примеру, купальниками… мы бы с Лоркой у вас прибарахлились.

— С купальников много не наваришь, — поясняет всезнающая Вика. — С канцтоваров — норма прибыли больше. Тетрадка стоит пятьдесят копеек, а ее можно продать и за рубль, и за два, и за три. На купальник столько не накинешь.

— И канцтовары дрянь, — устало говорит Марина. — У Лорки ручка не пишет…

— Я знаю, где наварить больше всего, — сообщает Тема. — Надо на бирже играть. За один день можно миллионером сделаться.

— Тогда б все давно сделались, — возражает Вика насмешливо.

— Все, да не все. Не так просто. Образование нужно. Голова на плечах. Не такой примитив: купил — продал. Хитрость знать надо.

— Тогда тебе не скажут, — говорит многомудрая Вика.

— Не скажут! Своим умом дойду. Там куш другой. Что я с карандашами возиться буду, копейки считать? Руку набьешь — и в шоколаде на всю жизнь.

Вика смотрит на Тему с сожалением. Она видела много таких энтузиастов.

Марина обозревает сквозь маску озеро, веселящихся купальщиков, одинокого рыбака в лодке. Вода темная и непрозрачная, поверхность зловеще искрится, отражая лучи. Хочется посмотреть, кто живет под водой. Нет южных морей, но имеется хотя бы маска.

— Пойдешь купаться? — спрашивает Вика. — Холодно.

— Водичка что надо! — говорит Тема. — Парное молоко.

— После Ильи-пророка купаться нельзя, — настаивает Вика. — Раньше не купались.

— Раньше! Кто сказал, что раньше? Мало ли, вон — яблоки до Спаса тоже есть нельзя, а кто слушал?

— Я, например, не ем, — говорит Вика. — Я летние не люблю. Люблю, когда на варенье… антоновка… или золотая китайка, янтарная, светится…

Тема потягивается, раскинув руки.

— Зато сейчас бананы с авокадо трескают, а раньше вообще не знали, что такое.

— Глобальный мир, — соглашается Вика уныло.

— Так вот, в глобальном мире нет Ильей-пророков, да и климат меняется. Что за зимы? Не зимы, а бардак. То мороз, то жара.

— Суеверие, — веско подводит итог Павлик.