— Никто не войдет. Я велел часовому никого близко не подпускать к твоей палатке, разве что боевая тревога. Тогда уж извини.
Он настойчиво, но осторожно развязал ее сублигакулюм и провел пальцами по внутренней части бедер девушки:
— Признайся, ты видела меня сне?!
— Почему ты так думаешь? Мне снятся только кошмары. И те не о тебе..
Он остановил ее речь долгим поцелуем в губы, а сам продолжил ласкать ее бедра, живот и нежные влажные складки возле них.
Гайя слегка пошевелилась и застонала, но в ее стоне Марс услышал не боль, а наслаждение, и от осознания того, что Гайе хорошо с ним, мужчина окончательно потерял голову. Последнее, что он слышал отчетливо, это был недоуменный Гайин вопрос, перешедший в очередной стон наслаждения:
— А твои ребра?
Такие робкие встречи вдвоем стали входить у них в привычку. В лагере они больше не рисковали — все же там вся жизнь на виду, но время от времени, упорядочив свои дела хотя бы в том, что действительно можно ввести в какое-то расписание, как тренировки и отчеты, они уезжали в дом Марса на Квиринал, предупредив вестовых, где их искать.
Товарищи и даже префект понимающе кивали, хотя и отводили взгляд. Прошла пара месяцев, уже наступила глубокая осень, готовая перейти в зиму, небо над Римом было затянуто низкими тучами.
Когорта готовилась отметить свадьбу Юлии и Рагнара — префект дал согласие, хотя и долго сомневался.
— Юлия еще так молода…
— Она пока что неиспорченна. А кто знает, что ей взбредет в голову. Характер у девчонки сильный, а жизненного опыта с воробьиное крыло, — выразила свое мнение Гайя.
— Сама ты вроде замуж не стремишься, — испытующим взглядом посмотрел на нее Фонтей. — Думаешь, никто не видит, как вы с Марсиусом по углам прячетесь?
Она вспыхнула до корней волос:
— Разве это так заметно?
— А то нет! И врач эта, Ренита, с лучником. Не когорта, а лупанарий форменный! Если так дальше пойдет, то мне придется всем солдатам и офицерам разрешить притащить в лагерь жен, а с ними детей и кур.
— Каких кур?!
— Как каких? — смешался префект. — Детей же вроде яйцами свежими кормят.
— Их и молоком кормят. Тогда уже сразу коз, — улыбнулась Гайя.
— А ты-то откуда знаешь? — удивленно воззрился на нее префект. — Можно подумать, детей она растила.
— Разведчику много положено знать, — спокойно выдержала его взгляд Гайя.
— Да? Ну тебе видней. Тогда скажи мне, доблестный старший центурион, — и префект развернул перед ней пергамент с очередным приказом императора.
Гайя и сама задумалась после слов префекта о детях. Они с Марсом занимались любовью уже пару месяцев, но внутри себя она ничего не ощущала, хотя знала еще с детства по рассказам матери, что дети должны появляться чуть ли не от нескромных взглядов. Ну, а посидев у костров на привале, узнала об этом гораздо подробнее и уж вовсе не возвышенно.
Она спросила у Рениты, набравшись храбрости, и получила смущенный ответ:
— Мне так стыдно. Но мои знания по медицине тут бессильны. Я же сколько лет в основном только раны всех сортов и лечу. Даже простуженных на моем счету меньше, чем пальцев на руке. Но, знаешь, на острове Эскулапа есть врачи, которые именно в этом хорошо разбираются.
— И как я туда заявлюсь?
— А тебе обязательно или в маске, или при полном параде с фалерами? Просто в палии не судьба?
Гайя задумалась.
— А если ты со мной сходишь?
— С удовольствием.
— Кстати, а у тебя тоже вроде животик не округлился, хоть вы с Таранисом давно вместе спите, и гораздо чаще, чем мы с Марсом.
Ренита потупилась.
— Понимаешь, это же не моя тайна.
— Ты мне не доверяешь? В конце концов, твое дело. Я не обижусь.
— Ты не подумай, что я нарушаю клятву Гиппократа и вытравливаю плод. За это отрубают руки. Семя Тараниса мертво. Он мне сам сказал сразу об этом, но я не верила. А вот теперь и сама убедилась.
— А ты хотела детей?
— Честно говоря, нет.
— Вот и я особо не готова пока стать матерью. Мне нравится служить и я вижу пользу отечеству, которую стараюсь приносить. А дети? Хотя, конечно, когда я представлю детей Марса…
— А Марс?
— Марс уже заговаривал об этом. Он хочет иметь наследника. Он остался последним в роду, ему надо передать сыну дом, имя.
— Тогда давай завтра и пойдем.
— Завтра я обещала с Юлией сходить за покупками. И посоветовать что, и поохранять ее. Заодно и себе куплю что-нибудь.
— Голубушка, — пожилой врач с седой опрятной бородкой обмыл руки после тщательного осмотра пациентки под тонкой струйкой воды в водоразборнике в виде головы медузы-горгоны. — Мне нечем тебя утешить. Скажи, где же ты могла так замерзать? И еще мне кажется, что тебя могли ударить по животу когда-то так сильно, что и этим тоже повредили детородные органы.