Невесты Шерраби

Оливия застонала и побежала в ванную за полотенцем. Черт бы побрал этого Саймона Себастьяна! Нет на свете более невозможного человека! И более властного. С чего он взял, что имеет право управлять ее жизнью? В половине десятого она собиралась лечь спать.

Она вытерлась, надела юбку и топ и пошла звонить Саймону.

Но к телефону подошла Энни.

— Мистера Саймона нет дома, — объяснила экономка.

Ох… Конечно, его еще нет. Что это с ней?

— Он сказал, что я должна быть у вас в половине десятого, — продолжила Энни. — И… — Тут голос экономки куда-то пропал, а потом выкрикнул что-то неразборчивое. Затем Энни снова взяла трубку. — Извините, Риппер ест "Таймс" мистера Саймона. Его бы следовало держать на цепи.

— Кого, Риппера? — слабо переспросила Оливия.

— Ага. Только ничего не выйдет. Эта тварь изворотлива как угорь. А мистер Саймон не разрешает его запирать. Говорит, что под замком можно держать только преступников и что Рип здесь живет… — Энни вздохнула. — Так повелось с того дня, когда мистер Саймон поймал нескольких малолетних хулиганов, бросавших в Риппера камнями, принес собаку в поместье, промыл ей раны и сказал, что Рип будет здесь жить до самой смерти. Для Риппера мистер Саймон — царь и бог. Но это не мешает псу есть хозяйскую газету, как только она попадется ему на глаза.

Так вот почему Шерраби охраняет эта малярная кисть, а не огромный злой пес, как можно было ожидать. Странно. Это заставило Оливию посмотреть на Саймона другими глазами.

Ей нравились мужчины, которые защищали слабых. Ну что ж… Если он хочет поговорить, у нее нет причин для отказа. Так и быть.

— Может, отправить ему сообщение? — спросила Энни.

— Нет, все в порядке. Спасибо. — Оливия положила трубку со смутным чувством, что ее перехитрили.

Ровно в девять тридцать прибыл Джон Казинс и привез Энни. В девять сорок "роллс" остановился перед особняком Шерраби.

Саймон спустился ей навстречу. Белая шелковая рубашка и брюки в обтяжку делали его столь неотразимым, что Оливия невольно ахнула от восхищения.

Если Саймон и услышал этот вздох, то не подал виду.

— Спасибо, что приехали, — любезно сказал он.

— Вы не оставили мне выбора, — напомнила Оливия.

— Знаю. Но если бы я не застал вас врасплох, вы придумали бы причину для отказа. А так у вас ничего не вышло.

Оливия насупилась. Он был подозрительно вкрадчив. А опыт подсказывал ей, что мужчины бывают такими лишь тогда, когда они чего-то хотят.

Она не преминула сказать об этом.

Саймон загадочно улыбнулся.

— Конечно, вы правы. Я действительно кое-чего хочу. И надеюсь, что это окажется к нашей общей выгоде.

Оливия в этом сильно сомневалась, но все же позволила Саймону взять ее под руку, поднялась на крыльцо и через минуту оказалась в той самой просторной гостиной, где когда-то с трепетом ждала возвращения дневника. На сей раз она испытывала не тревогу, а любопытство. Саймон усадил ее на небольшой диванчик, обитый золотистой парчой. На мгновение Оливии показалось, что он хочет сесть рядом, и она придвинулась ближе к ручке. Но Саймон сначала подошел к бару красного дерева и налил два бокала хереса. Потом он подтащил поближе потертое кресло с обивкой из коричневого вельвета и уселся в него как лев, вернувшийся с охоты в свое старое, знакомое логово.

Оливия скромно скрестила ноги и подумала, что ее красная юбка слишком коротка.

— Не беспокойтесь, — сказал несносный Саймон, как всегда видевший ее насквозь. — Я не собираюсь на вас набрасываться. Миссис Ли услышит ваш крик. — Он склонил голову набок. — Хотя в последнее время старушка стала глуховата.

— Перестаньте, — пробормотала Оливия. Она не собиралась состязаться с ним в остроумии. Уже почти десять часов, она устала, была не в духе, а завтра предстоит тяжелый день. — О чем вы хотели поговорить?

Саймон вытянул свои длиннющие ноги и закинул руки за голову. Голубые глаза, в которых до того искрилась насмешка, стали туманными и непроницаемыми.

— О браке, — сказал он.

Оливия только заморгала глазами. Этого она не ожидала. Саймон не упоминал, что собирается жениться. Но после отъезда его матери в Шотландию было вполне естественно, что он хочет поселить в Шерраби какую-нибудь подходящую женщину, чтобы присматривать за поместьем. Правда, непонятно, почему он решил обсудить свои матримониальные планы именно с ней… Оливия позволила мыслям блуждать, где придется. Это было легче, чем пытаться анализировать свои чувства. И менее болезненно. С озера донеслись звуки ежевечернего лягушачьего хора.

— О браке? — переспросила она. — Вы женитесь?

— Надеюсь.

У нее задергалось левое веко.

— И кто же эта счастливица? — спросила она, широко улыбаясь и пытаясь говорить непринужденно.

Саймон положил руки на подлокотники.

— Я рад, что вы относитесь к этому таким образом.

— Каким?

— Вы назвали мою будущую жену счастливицей.

— Это просто фигура речи. — Оливия откинула волосы. — Кто она? Я ее знаю?