Невидимка. Фельдшер скорой – агент уголовного розыска

Заведующий открыто намекает, что он за любые варианты подработок, а кто не знает, как подработать, не способен сообразить и проявить талант, тот может подойти к нему и получить задание. Несложное, но доходное. Главное условие ЮАНа — подработки не должны вредить основной работе. «Вызов получен, должен быть выполнен!» — этот девиз висел на доске со стенгазетой в холле перед диспетчерской.

Вот поэтому увольнение с подстанции, а ЮАН именно так расправляется с ленивыми и глупыми, а также теми, кто не исполняет его приказов, это страшное наказание. Приработок у многих составляет вторую зарплату по объему, а иногда и больше.

Иван с Люсей уже съездили пару раз на «шаманство» и оба раза успешно. Люся нацепила Ивану очки, заставила нарядиться в солидный костюм с галстуком, откуда-то притащила часы на цепочке с откидной крышкой и музыкой. Часы давно не ходили, но играли при открытии и смотрелись очень круто. Когда Иван полюбовался в зеркало, то не узнал себя. Там был врач из прошлого, чем-то похожий на Чехова без бородки, у которого вместо пенсне на носу очки. Усы он уже отпустил, но по молодости они были слишком «нежными» и не солидными. Чтобы исправить этот недостаток, Люся достала театральные усы на самоклеющейся подложке.

— Вот, купила в магазине ВТО [32], хотела еще седой парик, но денег не хватило.

Сама она нарядилась в «ассистентку профессора — нарколога», серый костюм с юбкой до колен, бязевая полупрозрачная сорочка, лифчик Люся исключила, так что бы подкрашенные помадой соски выделялись через белый халат.

Уши свои знаменитые прикрыла париком, а веснушки тональным кремом.

Она встала рядом с Иваном перед зеркалом и удовлетворенно заключила:

— Идеальный стереотип. То, что надо.

— Мне кажется, с нас карикатуру можно рисовать для Крокодила. — Иван усмехнулся, — неужели у людей такое представление об идеальных медиках?

Иван не удержался и провел кончиками пальцев по груди Люси.

— А это обязательно? Ты же не путана. Зачем так вызывающе?

Люся отшатнулась.

— Щекотно! Это нужно для прогноза, Ваня. Понимаешь, если алкаш отреагирует на меня, значит, у него все нормально с психикой, он не окончательно деградировал, и страх «Умру, если выпью!» в его голове сформируется очень прочно. Препарата ему можно ввести немного, минутки на три, чтобы почувствовал только остановку дыхания. А вот если не обратит внимания на мою гиперсексуальность, то дело плохо, значит, что он уже алкаш, спившийся до чертей, и на выпивке, на водке фиксирован очень крепко, сильнее, чем на влечении к женщине. Значит, ему надо испытать такую муку от капли спирта, чтобы он очень сильно испугался не только смерти, но еще и боли, которая обязательно появляется в мышцах при действии препарата.

Ездили они на Ивановой «четверке», в которую загрузили одолженные на подстанции кардиограф и аппарат искусственной вентиляции легких.

— Эх! Нам бы Мерседес для солидности! — пошутила Шкребко, усаживаясь в машину. — Даже старенький подошел бы!

Люся договорилась о двух процедурах на один день.

Если во время первой процедуры Иван был напряжен, немного путал слова из роли «прохвессора», то на втором адресе все прошло как по маслу.

Вернувшись домой к Люсе, чтобы переодеться и подвести итог, Иван решил, что деньги, свою долю, он оставит напарнице. В дороге он вспомнил советника Президента Атарова и его навязчивое предложение договориться о скидке для Люси.

Иван спросил, ездила ли она на консультацию к директору «института красоты» Вещиковой?

— Ездила, — довольно равнодушно ответила Люся.

Иван почувствовал, что поездка вышла неудачной. Но все равно продолжил выяснять:

— И что она сказала? Сделала скидку?

— Да, — подтвердила Люся, — еще какую. Три тысячи долларов! С пятидесяти до сорока семи. И еще ждала, что я ей в ноги брошусь, туфли целовать!

Иван вернул себе привычный вид, дождался, пока Люся тоже приведет себя в порядок и собрался отвезти ее на подстанцию, чтобы сдать аппаратуру. Люся положила перед ним двадцать сотенных долларовых купюр.

— Вань, я беру четыре, вот тебе две. Мне уже хватает, чтобы прооперировать уши. Все равно, на все операции сразу не возьмут. Сперва уши, потом верхнюю челюсть — это самое сложное. А уже потом нос и губы.

Иван взял три сотни, убрал в карман.

— Это себе оставь. — Подвинул он к Люсе оставшиеся деньги, — Я как-нибудь переживу, зарплата скоро. А тебе нужнее. Тем более, что ты все организовываешь, а я как приглашенный актер. Мне хватит.

Люся повисла у него на шее и снова поцеловала.

— Ванька, я тебя люблю! — Она отстранилась, — ну не в том смысле… ты понял, как друга люблю.

На это раз мужское начало отреагировало совершенно верно, то есть никак. Иван рассмеялся и пошел к выходу.

— Поехали! Мне надо дома появиться. Почти неделю не видел маму.

— Я два года свою не видела и ничего!

— Тебе проще.

Люся подбежала к зеркалу, она снова превратилась в вертлявую обезьяну, оттопырив уши, показала своему отражению язык.

— Скоро этих лопухов не будет!

Иван любовался ею от двери. Когда они вышли на площадку спросил: