Невидимый флаг. Фронтовые будни на Восточном фронте. 1941-1945

Еще одной крайне неприятной особенностью данной местности было обилие мышей, по своим масштабам напоминавшее библейский потоп. Сидя в своих домах, мы одновременно могли видеть сразу от 20 до 30 мышей, снующих по комнате. Они ели буквально все. Они ели нашу еду; они ели бумагу с наших сигарет; по ночам они ели письма, оставшиеся в карманах наших гимнастерок, так что по утрам мы находили только обрывки от них; они бегали по операционным столам; кухонная обслуга вела против них постоянную, но совершенно бесполезную войну. Ничто другое не могло продемонстрировать более наглядно тот факт, что этот мир далек от совершенства, как наша беспомощность против банд этих маленьких мародеров.

Мы часто сидели по вечерам в темноте, так как свечи стоили очень дорого. Никто не хотел вставать в 3 часа утра только потому, что в это время начинало светать, никто не хотел идти спать в 3 часа дня только потому, что в это время уже было темно. Несмотря на всю свою красоту, это была странная, непонятная страна, в которой происходило нечто сверхъестественное. Кроме того, мы понятия не имели о том, как на самом деле идет война. По сводкам вермахта мы не могли точно определить, где в данный момент проходит линия фронта. Мы даже представить себе не могли, что на самом деле больше не было сплошной линии фронта.

Было решено, что на следующий день я поеду в штаб дивизии, чтобы узнать у майора Фабрициуса о положении дел на фронте, что я и сделал, отправившись в путь в 3 часа утра. Этот день навсегда остался у меня в памяти.

Глава 17

Лемминги

Никто не может утверждать, что он по-настоящему знает лошадей, пока не сталкивался с ними в степи, которая является для них естественной средой обитания. Здесь, когда лошадь поднимает голову, чтобы приветствовать радостным ржанием первые лучи солнца, это является воспоминанием о далеком прошлом, растаявшем без следа.

Когда мы выехали из расположения нашей части примерно в 3 часа утра, вся прилегающая местность была укутана густым туманом, хотя и не было холодно. Кавказ представляет собой узкую цепочку гор; когда мы ехали по предгорьям, мы находились всего в 30 километрах от их высочайшей вершины. Южный ветер, дувший с противоположного склона, принес с собой не только туман, но и теплый воздух. Хамидия, где я надеялся встретиться с майором Фабрициусом, находилась всего в 4 километрах от расположения нашей роты. Маленькая речка, которая впадает в Терек с юга, была обозначена на карте как раз посредине между нами и штабом, причем нам необходимо было переправиться на противоположный берег реки.

Реки, протекающие по северокавказским степям, не идут ни в какое сравнение с реками, протекающими у нас на родине. Только здесь мы впервые узнали, что такое настоящая река. Долина Терека достигает нескольких километров в ширину, а ее крутые берега достигают в высоту от 35 до 50 метров. Их внимательное изучение позволяет совершить настоящий экскурс в геологическую историю земли. В спокойную погоду долина выглядит очень красиво. Между своеобразными островами, образуемыми зарослями кустов и деревьев, кружатся неисчислимые стайки птиц, извивается река, постоянно меняя направление; она настолько мелкая, что через нее можно пройти вброд во многих местах, вода имеет цвет светло-зеленого изумруда. В половодье ее течение становится настолько бурным, что она с легкостью сносит мосты.

Часто мы скакали вдоль ее берегов по многу часов, ища место, где можно было бы искупаться. Помимо Гарлоффа, на подобные прогулки я также брал с собой и сержанта Германна, поскольку он был настолько же хорош в седле, как и за операционным столом. Лошади отдыхали в течение нескольких дней, и нам с трудом удавалось их поймать. Их утренняя нетерпеливость, размеренное позвякивание упряжи, ритмическое покачивание седел, пар из ноздрей, чувство защищенности, которое давал туман, укрывший собой все окрестности, первые отблески восходящего солнца – все это создавало ощущение, что мир прекрасен, а эта страна полна тайн, опасности, красоты и скрытой мощи одновременно. Каждый из нас, скакавший на коне сквозь предрассветную мглу, точно знал, что он во всем может положиться на двух других своих попутчиков; в наших сердцах жило бесценное чувство товарищества, но некий подсознательный запрет не позволял высказывать его на словах. Наконец-то рассвело, и мы легко нашли дорогу к Тереку. Наши лошади перешли на легкий галоп.

Мы пришли к выводу, что сперва лучше направиться вниз по течению Терека – конечно, это был крюк, но таким образом мы могли спуститься с высокого берега прямо к реке. Затем мы намеревались ехать вдоль реки до того места, где в Терек впадал маленький приток, и далее следовать по нему, пока не доберемся до брода. Однако этот план потерпел неудачу. Приток, который впадал в Терек, протекал через непроходимое болото. В такой первозданной стране, как эта, в подобном болоте легко могли утонуть и лошадь, и наездник.