Невидимый град

Я хотела бы ответить себе еще на один вопрос: смогла ли я сохранить свою детскую веру в смысл нашей жизни, в любовь, Невидимый град. Школу радости, Остров Достоверности — в мир нравственного совершенства? Да. И если бы даже весь океан бытия мне удалось процедить сквозь решето своего рассудка, я все равно в нем ничего бы лучше не нашла, чем та жемчужина веры, что единственная лежала на весах моей совести и сознания с далекого детства. Но вот что новое узнала я за свою жизнь: вера становится уже невидимой тайной души, тайной личности.

«Есть только я и Тайна. Все остальное — счеты людей между собой», — записывает в дневнике Михаил Пришвин.

«Есть только Бог и мы. Больше нет ничего. Бог и человек относятся как Тайна и вниманье. А все прочее — тень и сон», — пишет в «Острове Достоверности» Олег.

Мы все идем общим путем рядом друг с другом, и иногда по пути вдруг тихо повеет чем-то знакомым, родным. Мы оборачиваемся, ищем и радостно догадываемся: это с полей нашего Китежа — Невидимого града нашей общей души, он рядом, он близко, невидимый — цветет.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Портрет В. Д. Пришвиной во время работы над книгой «Невидимый град». 1960.

Наталия Аркадьевна Лиорко. 1898.

Дмитрий Михайлович Лиорко.

Витебск конца XIX — начала XX в.

Ляле три года. Витебск. 1903.

Сестры отца Евгения и Ольга.

Наталия Алексеевна и Михаил Порфирьевич Лиорко.

Александра Андреевна Раздеришина.

На даче.

Ляля с кузенами на даче. 1905.

Ляля с подругой. Двинск. 1910.

Гикс «Фиалки». Литография из детской комнаты Ляли.

Семья Лиорко. 1908.

Ляля. 1907

Ляля с матерью и тетками на даче. Выборг. 1915 (?).

Ляля. 1907.

Валерия Дмитриевна возле своей гимназии. Двинск. 1978.

Дом в Двинске, где жили Лиорко.1978.

Двинск. Современное фото.

Наталия Аркадьевна. 1912.

Дмитрий Михайлович в форме Ленкоранского пехотного полка. 1912.

Ляля. 1912.

Ляля в группе детей. Рядом слева Лиля Лавинская. Выборг. 1911.

Наталия Аркадьевна и Дмитрий Михайлович Лиорко перед Первой мировой войной. 1914.

Лазарет при Северо-Западной железной дороге. 9–28 сентября 1914 г.

Д. М. Лиорко незадолго до ареста. Последняя фотография. 1918.

Зинаида Николаевна Барютина. 1917(?).

Пропуск в Моссовет — первое место работы Валерии Лиорко.

Берн-Джонс «Король Кафетуа и нищая».

Портрет Владимира Соловьева из комнаты в имении Узкое, где философ скончался в 1905 г.

Валерия Дмитриевна и Михаил Михайлович Пришвины.

Дом Пришвиных в Дунине, где в 1960–1962 гг. Валерия Дмитриевна работала над книгой «Невидимый град». Ныне музей М. М. Пришвина.

Вывеска детского дома, организованного Валерией Лиорко.

Айседора Дункан.

Михаил Александрович Новоселов.

о. Роман. Рис. З. Н. Барютиной.

Затворник Зосимовой пустыни о. Алексий.

Николай Николаевич Вознесенский

Александр Васильевич Лебедев.

Диплом В. Д. Лиорко.

Ляля с Наталией Аркадьевной в комнате на Мещанской, где бывал Олег.

Олег — ученик реального училища.

Афиша детского спектакля, выполненная Олегом.

Страничка из письма Олега.

Гимназистка. Москва. 1916.

Тюремная фотография Олега.

Иеромонахи Арсений, Даниил и Онисим на Змейке на Кавказе.

Крест из самшита работы Олега Поля, подаренный им Ляле.

На Змейке, где была келья Олега. Фото. 1955.

С матерью Олега Мариной Станиславовной. 1932.

Рисунок Олега «Остров Достоверности», присланный Ляле в письме.

В Колпашево. Нарым. 1934 (?).

В. Д. Лебедева в Колпашеве.

Кружка с Лубянки, сохранившаяся у Валерии Дмитриевны.

Справка об освобождении (дубликат).

Александр Николаевич Раттай.

Валерия Дмитриевна и Александр Васильевич Лебедев в лаборатории на строительстве Московского канала. Дмитров.

Московский канал.

Валерия Дмитриевна. 1938 (?).

С Михаилом Михайловичем Пришвиным. 1940.

Комментарии

«Самое высокое искусство — искусство жить…».

Архимандрит Софроний (Сахаров) «Письма к близким людям»

Автобиографический роман Валерии Дмитриевны Пришвиной (1899–1979) «Невидимый град» был написан в 1962 году и присоединен к огромному, в то время неопубликованному и неизвестному, а ныне опубликованному лишь частично архиву Михаила Михайловича Пришвина, который В. Д. Пришвина хранила, над которым работала, исподволь подготавливая его к возможной публикации в будущем.

К работе над автобиографией В. Д. Пришвина обратилась во многом благодаря настоятельному совету Михаила Михайловича, который, с одной стороны, видел в ее судьбе судьбу поколения, с другой — уникальную историю женской души: размышления о судьбе Валерии Дмитриевны и близких ей людей Пришвин включает в круг размышлений своего полувекового дневника как необходимую составляющую современности.