Невидимый мозг. Как мы связаны со Вселенной и что нас ждет после смерти

Применение в философии неправильно интерпретированной нейронной доктрины, по моему мнению, является причиной серии катастрофических последствий для этики, морали и человеческого достоинства. Если мы так уверены в неизбежной гибели картезианского мифа, если нам совершенно очевидно, что разум возникает из химической и электрической активности мозга и прекращает свое существование после его гибели, то давайте готовить человечество к тому, чтобы оно спокойно и с достоинством приняло эту новость.

Томас Метцингер, заведующий кафедрой теоретической философии в университете города Майнц, считает, что обыкновенный человек должен быть определенным образом подготовлен к встрече с этими событиями. По словам Карстена Коннера, который брал это интервью для журнала «Мозг и сознание», если не взяться за дело в ближайшее время, то в не столь отдаленном будущем бочка, в которую мы сейчас подсыпаем пороха, может рвануть:

Нейробиологические исследования радикальным образом меняют наш взгляд на человека и, соответственно, на основы нашей культуры, от которой мы отталкиваемся, принимая политические решения и делая этический выбор. Это опасно, поскольку касается всех, а не только нейробиологов и философов. Речь идет о сломе представления о себе, что для многих, очевидно, оказывается чрезвычайно болезненным. Я имею в виду, например, мысли о том, что человек смертен, или предположения о существовании сознания без опоры на нейронную базу. Люди, цепляющиеся за традиционное мировосприятие, с трудом смогут вынести эмоциональное давление от того, что идея сохранения сознательного «Я» после смерти будет признана ошибочной. Гибель личности – это самое большое несчастье, которое может осознать человек. Мы, как биологические существа, способны признать конечность земного существования, хоть это и приносит нам душевную боль. Скажем, это та цена, которую приходится платить за то, что мы существа мыслящие[112]

.

Однако прав ли Дамасио?

Как мы уже убедились в главе об экстраординарной науке, остается еще очень много вопросов, которые не смогли решить когнитивные науки: преобразование нейронного коррелята в субъективность, репрезентационный формат мысли и сновидений, проживание опыта, который невозможно объяснить при помощи современной парадигмы (предсмертные переживания, виде́ния на смертном одре, покидание собственного тела, экстрасенсорное восприятие и психокинез). В архивах Отдела исследований личности кафедры психиатрии Университета Вирджинии в настоящее время хранятся больше тысячи историй детей в возрасте от трех до пяти лет, которые утверждают, что помнят свои предыдущие жизни[113]. Исследования длились более 30 лет, и в них изучались дети по всему миру. Возглавлял работу доктор Ян Стивенсон, со временем ставший руководителем кафедры неврологии и психиатрии Университета Вирджинии, – один из самых уважаемых психиатров в Соединенных Штатах[114]

. Все перечисленные явления требуют толкования. Их невозможно игнорировать дальше.

Общепринятые объяснения не очень убедительны, в них даже сами авторы не верят. Ментальные модели, разработанные на сегодняшний день, подходят лишь частично. Некоторые же аспекты так и покрыты мраком тайны. В таких условиях мне кажется чересчур смелым и безрассудным отрицать сегодня картезианский дуализм, прослуживший нам столько лет. И, по моему мнению, ответы на многие вопросы потребуют решения, которое и по нынешний момент продолжает оставаться по большей мере дуалистичным.

Дуализм