Невинное развлечение

Потом, когда он уже был дома, пытаясь придумать, как ему поступить со второй фразой князя, которая была приказом телохранителю Владимиру собрать сведения о сэре Гарри, он получил письменный приказ военного министерства присутствовать на открытии сезона в опере.

Гарри знал, что в этот вечер давали «Волшебную флейту» Моцарта, и это было прекрасно, если бы ему надо было следить за тем, что происходит на сцене, а не за вышеупомянутым князем Алексеем.

Потом этот чертов князь рано уехал из оперы, как раз тогда, когда Царица ночи начинала свою арию. Какой болван покидает оперу именно в этот момент?

Он проследовал за князем (и за его телохранителем, который становился опасным) до самого борделя мадам Лару, где князь Алексей по-видимому воспользовался услугами тамошних обитательниц.

Оставив князя там, Гарри решил, что имеет полное право отправиться домой.

Что он и сделал, хотя по дороге попал под короткий, но сильный дождь.

Поэтому его первым желанием — после того, как он оказался дома и скинул мокрый плащ и перчатки, — было желание принять ванну. Он уже представил себе, как над водой поднимается пар и как его тело обжигает горячая вода.

Это будет блаженством.

Но никакого блаженства в этот вечер он не испытал. Плащ все еще висел у него на руке, когда в холл вошел его дворецкий и сообщил, что посыльный привез срочный пакет, который ожидает его на письменном столе.

Гарри прошел в свой кабинет, шлепая мокрыми ботинками, и обнаружил, что ничего сверхсрочного в пакете не было, а всего лишь обрывочные сведения из биографии князя Алексея. Гарри пожалел, что камин в кабинете не горел, иначе он швырнул бы пакет в огонь. А потом постоял бы перед камином, чтобы согреться. Он так замерз и промок, что его все раздражало.

А потом он поднял глаза.

И увидел в окне наверху Оливию. Она смотрела на него.

На самом деле это все была ее вина. Или по крайней мере часть вины.

Он подошел к окну и с треском поднял раму. Она сделала то же самое.

— Я вас ждала, — сказала она, прежде чем он успел что-либо произнести. — Где вы были? Что с вами случилось?

В потоке этих глупых вопросов трудно было выделить главный. Да он и не смог бы. Его губы все еще были синими и одеревеневшими от холода, поэтому он смог лишь констатировать очевидное:

— Шел дождь.

— И вы решили прогуляться под дождем?

Ему хотелось задушить ее.

— Мне надо с вами поговорить, — заявила она.

Он понял, что не чувствует пальцев ног.

— А это необходимо прямо сейчас?

Она отшатнулась с оскорбленным видом.

Что, конечно, не улучшило его настроения. Однако ему с детства вбивали мысль, что он всегда должен оставаться джентльменом. И хотя ему очень хотелось опустить раму, он решил объясниться:

— Я продрог и промок. И я в очень плохом настроении.

— Я тоже!

— Ладно, — выдавил он. — Какой пустяк вас так взволновал?

— Пустяк?

Он поднял руку. Если она собирается спорить о том, что он взял не ту тональность в разговоре, сейчас не время для этого.

Она, видимо, решила избрать другой метод и, уперев руки в бока, сказала:

— Раз уж вы спросили, то это вы виноваты в этом пустяке.

— И?.. — с не меньшим сарказмом произнес он.

— Ваше поведение сегодня днем. О чем вы только думали?

— О чем я…

Она высунулась из окна и погрозила ему пальцем:

— Вы нарочно провоцировали князя Алексея. Вы даже не представляете себе, в какое трудное положение вы меня поставили.

Гарри немного помолчал, а потом сказал просто:

— Он идиот.

— Нет, он не идиот, — запальчиво отрезала она.

— Он идиот, — повторил Гарри. — Он недостоин лизать вам пятки. Когда-нибудь вы меня поблагодарите.

— Я не намерена позволять ему лизать меня где бы то ни было, — возразила она, но страшно покраснела, когда до нее дошло, что она сказала.

Гарри почувствовал, что ему уже не так холодно.

— Я не намерена позволять ему ухаживать за мной, — произнесла она так громко, что было слышно каждое слово. — Но это не повод для того, чтобы вести себя невежливо в моем доме.

— Я понял. Извините. Вы удовлетворены?

Его извинение повергло ее в шок, но его триумф был недолгим. Через пять секунд она сказала:

— Думаю, вы извинились только для того, чтобы от меня отвязаться.

— Боже милостивый, — вырвалось у него. Он не мог поверить, что она ведет себя так, будто он сделал что-то дурное. Он всего лишь выполнял чертовы указания чертова военного министерства. И даже если она не знала, что он выполняет приказ, это она провела полдня, любезничая с человеком, который оскорбил ее самым непристойным образом.

Впрочем, она этого не знала.

Все же любой человек, обладающий хотя бы каплей разума, мог понять, что князь Алексей скользкая гадина.

— Почему вы так расстроены? — спросила она.

Хорошо, что их разделяет расстояние и они не стоят лицом к лицу, а то бы он сделал… что-нибудь.

— Почему я расстроен? Почему я так расстроен? Да потому, что я…

Однако он понял, что не сможет рассказать ей, что был вынужден рано покинуть оперу. Или о том, что князь поехал в бордель. Или что он…

Пожалуй, эту часть он может ей рассказать.

— Я до нитки промок, и весь дрожу от холода, и разговариваю с вами в то время, когда я мог бы лежать в горячей ванне.