Читаем Неволя и Сибирь полностью

Декабристы, не имевшие детей, жили с жёнами в камерах, а жёны тех, у которых были дети, навещали мужей в камерах. Всего в Петровском Заводе находилось 11 жён и 71 отправленных сюда декабристов.


Куда девать знания, переполнявшие мысли? Они делились друг с другом тем, что успели познать и познавали, каждый занимался самообразованием, потом появилась своя Академия. Полагаю, что объём лекций был университетским, люди были компетентные во многих науках. П. С. Бобрищев-Пушкин – курс математики, А. И. Одоевский – русская литература, Е. П. Оболенский – философия, Н. А. Бестужев – история российского флота, М. М. Спиридов – история Средних веков. Списка всех курсов я не нашёл, но полагаю, что каждый из них мог бы читать курс по какому-нибудь предмету.

В Петровском Заводе многие из них овладели по несколько языков. Известен пример Д. И. Завалишина, который к началу восстания знал 6 языков, к окончанию Сибирского периода жизни он владел уж уже четырнадцатью языками. (Мой товарищ прожил 8 лет в Германии. Немецкого языка не знает).


Научные и литературные труды, живопись, музыка и другие занятия были всегда с ними, как и должны быть со всяким культурными человеком на протяжении всей его жизни, а не время от времени, в перерывах между бездельем или каким-то бесполезным делом. Литературные вечера и концерты были непременной частью их жизни.

Если в XVIII веке члены российской Академии наук изучали Сибирь для правительства с целью последующей эксплуатации территорий, то в XIX веке декабристы исследовали и просвещали Сибирь, находясь за высокими заборами и в камерах тюрьмы. Их интересовала местная флора и фауна, метеорология.

Они пошли дальше собственных интересов и открыли в тюрьме «казематскую школу» для детей окрестных сёл и Петровского Завода. (Сегодня многие школы Забайкалья на грани закрытия!) Как они смогли добиться этого?

Умнейшие люди России и Европы обучали в глухом таёжном крае детей и взрослых грамоте, музыке, ремёслам (!), науке. Восемь лет, до окончания срока заключенных, работала казематская школа. Добавлю к этому, что школа была бесплатной, более того – декабристы помогали ученикам одеждой, питанием, литературой. По воспоминаниям Д. И. Завалишина, в казематской школе обучалось около 90 учеников. (В 1828 году в Тобольской гимназии училось 40 человек, в Иркутской – 57, первая музыкальная школы открылась в Сибири только в 1893 году).

Я забыл сказать о маленькой детали: кроме этих занятий и наук, они отбывали сроки наказания и два раза в день выходили на работы. Наверное, они не умели отлынивать и плохо работать. Разве возможны такие качества у нормального и здорового человека в любых условиях и в любом месте?


Петровский Завод они покидали поодиночке и группами.

Девять долгих лет большая группа просвещённых людей жила одной большой семьёй в Петровском Заводе. Некоторых из них отправили на поселение в 1831 году. Последним покинул тюрьму В. Н. Соловьёв в 1840 году.

Декабрист И. И. Горбачевский, оставив каземат, поселился жить в Петровском Заводе. Похоронен там же.

Станислав Романович Лепарский, главный охранник декабристов, умер в Петровском Заводе в 1837 году. Там же и похоронен. Бог отпустил ему 83 года жизни, 10 из которых он прожил с декабристами, которые и собрали деньги ему на памятник.

В 1866 году тюрьма в Петровском Заводе сгорела.

Места поселения и права

После окончания тюремных и каторжных сроков декабристов переводили на поселения по всей Сибири. Сроки наказания были у всех разные, а потому и на поселения они уходили по одному, двое, группами.

В населенных пунктах современного Забайкальского края и республики Бурятия в разные годы жили на поселении следующие декабристы (с учётом их переездов):

– А. Е. Мозалевский, И. И. Горбачевский и С. Г. Волконский – в Петровском Заводе;

– Д. И. Завалишин, П. В. Аврамов – в Чите;

– К. П. Торсон, П. В. Аврамов, В. К. Кюхельбекер – в Акшинской крепости;

– А. И. Вегелин, К. Г. Игельстром – в Сретенске;

– М. Н. Глебов – в Кабанске;

– М. А. Бестужев, Н. А. Бестужев, К. П. Торсон – в Селенгинске;

– В. К. Кюхельбекер, М. К. Кюхельбекер – в Баргузине;

– Я. М. Андреевич – в Верхнеудинске;

– П. С. Бобрищев-Пушкин, Н. П. Репин – в Верхоленске;

– Ю. К. Люблинский, В. С. Толстой – в Тунке;

– К. П. Оболенский – в Итанце;

– И. Ф. Шимков – в Батурине (недалеко от Итанцы);

– Н. В. Заикин, М. А. Назимов – в Витиме.

Почти все названные города, посёлки и сёла на сегодняшний день существуют, являются центрами административно-территориальных единиц.


Прибыв в места поселений, декабристы жили в арендованных или собственных домах, которые выкупали. Полицейский надзор был обязателен, с перепиской непременно должен был ознакомиться губернатор, а также 3-е отделение, которое имелось при канцелярии Его Императорского Величества.

Декабрист на поселении мог владеть 15 десятинами земли. Современный конвертер выдает, что это почти 16 с половиной гектаров. Для примера: поле для игры в футбол имеет площадь в 0, 714 гектара.

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза