Невоздержанность

“Это ваша сторона истории, - сказал Винир, - и если вы расскажете это Джеку, он включит это в статью, как того требуют журналистская этика и стандарты”.

Полин рассмеялась. “Слушать, как ты разглагольствуешь о журналистской этике и стандартах, все равно что слушать, как гребаный Саддам Хусейн разглагольствует о правах человека и справедливости”.

“Это неуместно”, - раздраженно сказал Винир.

“На самом деле я так не думаю”, - возразила Полин. “В любом случае, что, если я скажу вам, что у Меган Захари на самом деле нет

никаких друзей?”

“Это абсурд”, - сказал он. “Конечно, у нее есть друзья. Джек разговаривал со многими из них. Это его основной источник для статьи ”.

“Он разговаривал с горожанами и, вероятно, со студентами колледжа Калифорнийского университета”, - сказала Полин. “Люди, которые даже не знают Меган лично, но только слышали о ней, потому что сейчас она работает на Джейка Кингсли. Если вы опубликуете эту историю, мы подадим против вас иск о диффамации. И мы потребуем в суде, чтобы вы назвали источники вашей информации”.

“Нас нельзя заставить назвать источники”, - сказал Винир. “Вы это знаете”.

“Да, хочу”, - сказала она. “Но есть два суда, с которыми мы будем иметь дело здесь, Винир. Один - это суд общей юрисдикции. Вам не нужно называть свои источники для них. Другой суд - это суд общественного мнения. Это тот, который действительно имеет значение в нашем обществе. Когда я сказал тебе, что мы полезем на стенку с этой штукой, я не прикалывался над тобой. Мы сделаем все возможное. Мы получим заявления от людей, которые действительно знают Меган, и которые официально заявят, что Меган, которую вы изображаете, даже отдаленно не похожа на то, какая она есть. Мы попросим ее мать, ее сестру, ее отца, ее друзей по детскому саду, ее профессоров в Калифорнийском политехническом университете, ее коллег по детскому саду, всех

, кто может дать правдивое представление о ней, рассказать о ее характере. И мы будем постоянно требовать, чтобы вы назвали хоть один источник — трахающий кого угодно, — который может подтвердить ваши обвинения. И когда вы последовательно отказываетесь назвать хотя бы один источник — потому что знаете, что у вас его нет, — как это будет выглядеть в суде общественного мнения? Как, по-вашему, присяжные, которые наконец-то рассядутся для суда после четырех или пяти лет этого дерьма, посмотрят на вашу газетенку? Что почувствует судья, который наблюдает за процессом? И, тем временем, что почувствуют ваши читатели? Люди, которые покупают вашу газету в очередях на кассе? Будут ли они по-прежнему верить в твою чушь, когда увидят, что ты не можешь привести ни единого источника, подтверждающего твои обвинения против этой милой, невинной девушки?”

На том конце провода, где разговаривал Винир, воцарилось молчание. Долгое молчание. Наконец: “Я думаю, ты блефуешь на этот счет”.

“Я не блефую, Фанер”, - сказала она ему. “Я чертовски серьезно отношусь к этому. Вы напечатаете эту историю, и KVA не пожалеет средств, чтобы преследовать вас. Мы будем таскать ваши задницы по гребаной грязи столько, сколько потребуется, чтобы это дело дошло до суда. И в конце концов вы можете одержать верх. Судья и присяжные могли бы просто следовать букве закона и прийти к выводу, что мы не смогли доказать, что то, что вы предлагаете, не было правдой, но это довольно большой шанс, которым можно воспользоваться, не так ли? Потому что мы не согласимся на мировое соглашение. Мы пойдем с этим делом до конца. И, выиграем или проиграем, мы позаботимся о том, чтобы суд общественного мнения был на стороне Меган, а не на вашей. Мы сделаем все, что в наших силах и финансовых возможностях, чтобы убедиться в этом”.

Еще одно долгое молчание. Наконец: “Что ж, это была интересная дискуссия, Полин”.

“Не то слово, которое я бы использовала для этого”, - сказала она.

“Я приму ваши слова к сведению”, - сказал он. “Я поговорю с Джеком об этой истории и посмотрю, что он думает”.

“Ты делаешь все, что тебе нужно, Винир, - сказала она, - но просто помни, что если ты напечатаешь эту историю, это будет означать войну. Тотальную, тотальную, неограниченную войну. Если вы хотите напечатать статьи о Джейке, о Лоре, о Селии, черт возьми, даже обо мне и Оби, идите прямо вперед и поливайте грязью. Но мы не позволим вам безнаказанно очернять эту молодую девушку, которая ничего не сделала, кроме как согласилась работать, чтобы заботиться о ребенке ”.

“Как я уже сказал”, - сказал ей Винир. “Я приму твои слова к сведению”.

Телефонный звонок закончился. Полин некоторое время сидела и смотрела на свои записи, чувствуя, как по ее телу разливается боевой адреналин. Наконец, она встала и вышла из офиса. Оби все еще сидел на диване, потягивая напиток. Табби все еще смотрела подсказки Блу.

“Как все прошло?” Спросил Оби.

“Я не знаю”, - сказала она. “Хотя я старалась изо всех сил”.

Оби улыбнулся. “Тогда, я полагаю, эту историю не опубликуют в пятницу”.

“Время покажет”, - сказала она.

Его улыбка стала немного шире. “Знаешь, ты выглядишь действительно сексуально, когда ты в боевом режиме”.