Невозможность страсти

– Потому и зову. Тут у хозяйки в морозилке полно домашних полуфабрикатов, готовить очень просто. Разумная дамочка: и всякие мясные штуки заморожены, и пельмешки, и вареники.

– Погоди, сейчас закончу.

Его мысли уже пришли в порядок, картина произошедшего стала ясна до конца. Масштаб задачи, стоящей перед ним с Андреем, как и опасность предприятия, говорили о том, что сами они вряд ли справятся. Но игра началась, и бросить её нельзя, это верная смерть.

Воздух стал влажным и прохладным, Павел и сам промок до нитки, но это было приятное ощущение. Ему нравилось поливать цветы, ему нравилось быть дома у Ровены, где всё сделано по её вкусу, а этот сад – творение её рук. Его леди Ровена – Цветочная Фея под прикрытием, иначе никак не объяснить, почему всё тут цветёт с таким остервенением, когда у соседей, как заметил Павел, этого не наблюдается.

В доме тишина и прохлада. И Павлу вдруг снова становится неловко: вряд ли Ровена из тех, кто любит, чтобы на её территории без спроса шарились посторонние, а они ведут себя в её доме как хозяева. Павел снова почувствовал себя виноватым.

– Надо здесь прибрать, как было.

– Паш, ну не оставлю же я всё вот так. – Андрей искоса глянул на него. – У твоей дамы норов тот ещё. Ты хорошо подумал?

– Куда уж лучше. Вопрос в том, что она сама думает на этот счёт.

– Так спроси у неё.

– Спрошу.

Павел понятия не имеет, как он затеет с Ровеной этот разговор. Но, справедливо рассудив, что это – дело будущего, а сейчас есть проблемы, требующие немедленного решения, он доел пюре и отбивные и поставил тарелку в мойку.

– Ты деда откуда знаешь?

– Случайно получилось. – Андрей говорит громко, перекрикивая текущую из крана воду и отмывая сковородку. – Нас тогда сильно потрепали в Испании, четверо из моей группы там остались. А меня привезли чуть живого, никто не думал, что выживу. Ну, я тебе рассказывал. Потом оказалось, что выжить-то я выживу, но лучше б помер – руки совсем не слушались, левая сторона была почти парализована. Ты нашу больницу знаешь, там врачи хорошие, но и они ничего не смогли сделать. А тут Семён Михайлович… он туда приезжал по каким-то своим делам. Он вроде бы давно в отставке, только всё равно консультирует, и кое-что делает для Конторы, и вообще в курсе многого, насколько я понял. В больницу он приезжал часто, я потом уже понял, почему. Вроде бы и структура у нас международная, и юрисдикция не кот начихал, и врачи тоже международные, а тут дед – ну, ты его видел, и без него, похоже, никак. Во дворе он на меня и наткнулся. Я как раз обдумывал, как мне с половиной тела подняться на крышу больничного корпуса и сигануть оттуда вниз, и по всему выходило, что способ я найду, если постараюсь.

– Откуда он знал, о чём ты думаешь?

– А откуда он знал, о чём думаешь ты? О цветах, о Ровене?

Они уставились друг на друга, Павел с недоверием, Андрей – с весёлой хитринкой.

– Да ну… Так не бывает.

– Точно? – Андрей засмеялся. – Самое страшное – рациональные люди, считающие, что они всё знают. Семён Михайлович приехал ко мне два раза, и тело моё стало работать. Как он это сделал, я не знаю. Просто смотрел на меня, а я словно плыл по реке, но где-то внутри себя… нет, не могу это ощущение передать словами. Я чувствовал, будто в моём теле оборванные концы волокон и нервов ищут друг друга, чтобы срастись – распутываются, выпрямляются, находят свою половину и срастаются.

– Так не бывает.

– Я раньше тоже так думал. – Андрей выключил воду и стал вытирать посуду. – Ты спросил – я ответил, и другой, более понятной тебе или более удобной правды у меня нет. Был же Вольф Мессинг, ты не станешь это отрицать.

– Был.

– Вот и дед наш – тоже есть.

– Это аргумент. – Павел задумался. – Нет, я согласен, что бывают люди с суперспособностями, просто… как-то не приходилось их встречать.

– А ты что думал, они на каждом шагу? Так за этим обратись в «Битву экстрасенсов», там ряженые тебе фокусы покажут какие хочешь, лишь бы рейтинг каналу поднять да бабок с дураков срубить. А настоящие, такие, как наш дед, – те тихо сидят, и многие работают на конторы сродни нашей.

– Это логично. – Павел встал и прошёлся по кухне. – Сейчас Нике позвоню, спрошу, как там у них дела.

– Чё там Нике? Звони уж Ровене.

– Она, может, спит. – Павел нахмурился. – В её состоянии сон – лучшее лекарство. Выздоровление во сне скорее приходит. Позвоню Тимке.

– Соломоново решение.

Павел вышел из дома и набрал номер Тимофея.

– Дядь Паша, у нас тут дым коромыслом. – Парень нервно засмеялся. – Лиза надумала рожать.

– Вот чёрт…

– Ага. Я из дома ушёл, слышать ор не могу. Сидим с мамой в беседке, Светку с ребёнком к дяде Максу в дом отправили, а дети у бабули в комнате, на первом этаже почти не слышно. В общем, веселимся.

– Ладно, маме привет.

– Вот, даю ей трубку.

– Тим, нет, я…

– Что – нет, Биг? Ты со мной уже и говорить не хочешь?

Голос Ровены знакомый и насмешливый, но Павел почувствовал – она устала. Ну, как ей сказать, что она лучшая, когда она, хоть и лучшая, но вот такая? А никак пока. Потом придумает, может быть, но пока – никак.

– Я цветы твои полил.

– Когда?

– Полчаса назад закончил.