Невозможный маг

Альфар тихо фыркнул, не отвечая, и Эльфин устыдился минутной слабости. Но как втолковать другу, что если магу кто-то снится, то это верный признак того, что данный человек должен сыграть большую роль в его судьбе! А эта девушка начала приходить в его сны еще в замке лорда Шандиара. Правда, потом, когда они расстались, он почти не вспоминал молодую послушницу, но стоило ему снова увидеть ее лицо, как все вернулось. И как теперь ему быть?

Задумавшись о своих чувствах, юноша совершенно забыл обо всем остальном мире, а также о том, что у него есть враги, которые не станут сидеть сложа руки. Пусть он ускользнул, но остались те, кто не мог уйти от предназначенной судьбы, те, кто не был ни в чем виноват, но должен был заплатить жизнью за его свободу.

Старшая наставница долго готовилась к операции. Совет наставниц выразил сомнение по поводу того, что данная мера целесообразна, но старшая сумела убедить всех.

В тот день еду для медиумов готовили с особым тщанием—в лепешки, кашу и травяной настой щедрой рукой был добавлен яд. Приправленный заклинаниями, он не мог быть обнаружен с помощью магии, а значит, от него не было спасения. Конечно, покорные хозяйкам-Видящим, медиумы могли просто подчиниться приказу и съесть яд в чистом виде, но в этом случае они были бы готовы к смерти. А это значило, что часть их Силы улетучится впустую. Убийство и самоубийство — это разные вещи.

У дверей комнат, где были заперты медиумы, старшая наставница расставила самых опытных Видящих, вручив им амулеты, которые они должны были заряжать высвобождающейся Силой. После того как расстанется с жизнью последний медиум, Орден окажется обладателем колоссального количества энергии, которого может хватить на все — и на то, чтобы отыскать и уничтожить беглеца, и на то, чтобы убить императора и его семью.

Среди ночи он внезапно проснулся от странной пугающей смеси боли, страха, отчаяния и гнева. Живот скрутило судорогой, шатаясь, хватаясь руками за стены и едва не наступив на мирно спящего Норрика, Эльфин бросился в уборную, где его долго рвало — сперва ужином, а потом и желчью. Спазмы сотрясали его тело еще долго после того, как желудок опустел.

К мукам телесным прибавились муки душевные. Страх, боль и отчаяние овладели его душой, и юноша забился в судорогах, скорчившись на полу. Хотелось кричать и выть от отчаяния. Волны Силы, взявшейся неизвестно откуда, обрушились на него, как морская волна на берег, грозя затопить его разум и смыть навсегда.

Где-то там сейчас ни в чем не повинные мальчишки, юноши и молодые мужчины один за другим расставались с жизнью, в последних криках и стонах выплескивая свои чувства, и каждый стон, крик или молчаливое проклятие находило отклик в его душе, задевая какие-то струны. Одни умирали молча, сжавшись в комок и пытаясь, стиснув зубы, перетерпеть внезапно скрутившую внутренности боль. Другие плакали и звали на помощь. Третьи в бессильной ярости посылали проклятья своим мучителям. Мальчики, еще не забывшие матерей, юноши, которым самая пора была мечтать о подвигах и любви, молодые мужчины, так и не успевшие ничего сделать в жизни. Они умирали один за другим, и он был вместе с ними, своими недавними собратьями, переживая то же, что переживали и они, раз за разом. И высвобождающаяся со смертью каждого медиума Сила улетала вместе с высвобождающейся душой, устремляясь в свой последний полет туда, где еще одна душа кричала и плакала от боли.

В какой-то момент сил оставаться наедине со своей болью не осталось, и он бросился куда глаза глядят, плечом распахивая дверь.

— Матушка!

Сон слепых стариков обычно чуток, и волшебница пробудилась и села на постели мгновенно.

— Что случилось, мальчик?

Она протянула руки, и юноша упал в подставленные объятия, наконец-то позволив слезам прорваться наружу.

— Матушка, матушка, — захлебываясь слезами, повторял он, — я не знаю, что со мною, матушка! Я умираю… Мне больно!

Продолжая прижимать его к себе, второй рукой слепая волшебница тихонько гладила его волосы и плечи, не переставая удивляться странностям натуры. Только несколько часов назад этот невероятный мальчишка-маг впитал в себя, как губка, даже не поморщившись, несколько формул высшего порядка, свидетельствующих о том, что его потенциал соответствует как минимум пятой ступени и что перед нею действительно уникум, единичное явление, — и вот пожалуйста, этот могучий маг рыдает, словно потерявшийся в лесу ребенок!

Прошло еще несколько долгих минут, прежде чем расстался с жизнью последний медиум, и Эльфин поднял залитое слезами лицо.

— За что, матушка? — прошептал он срывающимся голосом. — Почему они все… Почему?

— Успокойся, мой мальчик. — Слепая старуха привлекла его к себе, гладя по плечам и голове. — Успокойся. Все будет хорошо. Ты жив, а это главное.

— Но все остальные мертвы! Почему? За что? Неужели из-за меня?

— Не думай об этом. — Слепая поцеловала его в лоб. — То, что прошло, уже нельзя изменить. Думай о будущем. У тебя впереди вся жизнь. Перед тобой открыто столько возможностей… О, ты сам еще не знаешь всех выгод! Мой мальчик! Мой милый…