Невозвращенцы

У маленьких оконц под потолком около дальней стены, а было это самое лучшее место, так как эти окошки были единственным доступом воздуха в камеру, обособленно от других сидела тесная компания человек в десять, одетая чуть получше остальных. В этой группе легко было признать банду. После того, как за новичком захлопнулась дверь один из этой банды подошел к Игорю, растерянно стоящему около двери и что-то спросил. Не получив ответа он спросил еще раз, и еще раз не дождавшись ответа решил стимулировать у новичка разговорный процесс самым простым способом — а именно размахнувшись и ударив того в лицо. На беду, даже неизвестно кого больше, бандита или Игоря, у того отлично сработали рефлексы. Вбитые на тренировках по рукопашному бою навыки, а Игорь не зря был в своей части по ним одним из самых лучших, легко сблокировали левой рукой этот удар, а правой нанесли совершенно примитивный прямой в голову. Не ожидавший этого местный заводила прилег от удивления на землю. Игорь наклонился, схватил того левой рукой за горло а правую поднял в интернационально — понятном жесте, который можно перевести как «щас е…ну!». Но реакция раба была совершенно неожиданной. Вместо того, чтобы отстать он скосил глаза на державшую его руку, с удивлением в тусклом свете рассмотрел что-то на браслете и громко прокричал какие-то слова. Остаток банды, до этого сидевшие спокойно и с весельем наблюдавший за этим немудреным развлечением, тут же вскочил и бросился в атаку.

По началу у Игоря получалось выстоять. Забившись в угол, из которого мигом во все стороны прыснули сидевшие там рабы, он успешно отбивался и даже успевал сунуть то тому, то другому противнику кулак в зубы. Но вскоре все переменилось. Видя всю безуспешность атаки главарь крикнул какой-то приказ, и двое его бойцов отскочили к дальней стене. Там они что-то достали из-за пазух и нагнулись к полу.

Смысл этих действий стал ясен через несколько секунд, когда по крику одного из этих банда дружно раздалась в сторон и в Игоря полетели два маленьких камня, сильно раскрученные ремнями из самодельных пращей. Один из них больно попал в плечо, а другой — чуть не выбил глаз. Не успел Игорь понять, что делать, как в него полетели следующие два камешка. Единственным способом прекратить этот обстрел было догнать и вырвать из рук рабов эти пращи, но только этого движения остальная банда и ждала. Как только Игорь покинул свой угол, на него сразу же накинулись все остальные. На этот раз они действовали слажено — одни блокировали руки, другие — ноги, третьи били, четвертые держали поперек туловища…

Уже потом, много месяцев спустя, Игорь выяснил, почему та драка была такой жестокой. Тот браслет, который ему повязали, и который играл в Римской империи роль паспорта для рабов, был у него совершенно чистый. Только его имя, «пленник», и все — даже имени хозяина не было. Для тех бандитов, каждому из которых была назначена смертная казнь, это был билет с того света, на этот, именно по этому они дрались, как за свою жизнь — ведь это так и было. С руки новичка, выбив из сустава большой палец, опытные и умелые руки одного из бандитов аккуратно, хитро не потревожив печати сняли браслет и надели другой — главаря бандитов. Теперь главарь стал чище белого снега, а на руке у Игоря висело несколько убийств и ограблений…

— Но Теран, у меня нет рабов… — под вечер в кабинете эдила,[95] сопровождая беседу неплохим вином, принесенным гостем, разговаривали двое.

— Неужели такой большой начальник, о доброте которого идет молва во всех концах света, которому подчиняются все вигилы этого славного, отмеченного Единым городка, не снизойдет до нижайшей просьбы бедного торговца… — растекался работорговец Теран.

— Я не торгую рабами, потому что у меня их нет! Сколько раз повторять?!

— Но я слышал, что у тебя в нижнем подвале сейчас скопилось много приговоренных к смерти…

— И что? Я их продам, а завтра их купит сенатор, и всему Риму будет про это известно! Я потеряю свое место!

— Как вы могли подумать, уважаемый, что я хочу навлечь на вас беду… Я действую сейчас не от своего имени, а по поручению знаменитого Катона.

— Это какого?

— Неужели вы не знаете известного содержателя Фарнского Колизея?

— Ах этого… И зачем ему понадобились висельники? Куда он их собирается пристроить?

— Дело в том, уважаемый эдил, что у сенатор города Фарн выходит замуж любимая дочь, и в честь этого он решил порадовать своих горожан гладиаторскими сражениями. Но, как вам наверное известно, из-за гнусного навета, что якобы однажды, еще не будучи сенатором, он не заплатил ланисте[96] за предоставленных гладиаторов, никакой содержатель этих притонов бунтовщиков, не хочет в своей непомерной гордыне иметь с ним дело. Поэтому сенатор попросил уважаемого Катона самому собрать достаточное количество рабов для увеселения.

— И что же планируется? Не получиться ли так, что кто-либо выживет?

— Нет, что вы. Звери не спрашивают чернь, подарить жизнь или нет. А уважаемый Катон, владелец отличного зверинца, уже перестал кормить своих львов, так что…