Невозвращенцы

— То молитва. Боги чудеса являют тем, кто живота своего не жалеет ради других людей. Я Перуну молился, вот он мне рану и излечил.

— А меня что же так не вылечил?

— Я тебя как мог, вылечил. А больше — только ты сам.

— Научишь меня? Какие слова надо говорить? Я запишу, погоди.

— Научить то не сложно, да вот толку от этого не будет. Не столько важно что ты молишь, важно как! И жертвы многие тоже не к чему. Коли веры в тебе нет, коли душой ты к прародителям нашим, а все мы Дажьбожьи внуки, не тянешься, то хоть ты золотом и дарами всю весь засыпь — ничего не выйдет.

— Ясно. Не мой случай.

— Почему?

— Ну… — осекся Ярослав. Говорить что он здесь пришелец было как-то не с руки. Волхв парень конечно неплохой, но кто их фанатиков знает?

— Вот! Я бы мог тебе рассказать, да только я плохой сказочник. Ты лучше в Святоград иди.

— Да понял я, понял. Пойду.

— Ну и добре. — улыбнулся волхв, подхватил клещи и вытащил поковку из горна на наковальню. Ярослав вышел на улицу когда за спиной у него металлом загрохотал молот.

«Да. Похоже следует посетить этот Святоград. Тем более что грехи все мои князь Веселин списал, и бояться мне больше нечего.» — размышлял Ярослав. «Но вот только не уехать. И не смогу физически выдержать дорогу, и бросить всех тут… Это неправильно. Что ж. Тогда жду лета, а там — в Святоград.»

А вообще — эта деревня сильно отличалась от той, в которой Ярослав перезимовал предыдущий год, и самое главное отличие было в людях. И если в той деревне каждый жил больше сам по себе, то здесь действительно жили общиной. Каждый за каждого держался и помогал. Почему так? Кто знает. Может из-за того, что эта деревня находилась на границе, может потому, что жили здесь беднее чем там — пушного зверя не водилось, может из-за того, что родом занятий тут было земледелие, а не охота, а может — все вместе. Суда княжеского холопы не требовали, не ссорились меж собой, тягло платили исправно — и князь редко сюда наезжал, в отличие от новогородской Дальней: там князь либо его посланники приезжали за неполный год десять раз — то есть почти каждый месяц. Каждый такой приезд означал для Ярослава длительную, иногда с не одной ночевкой в лесу, прогулку по чащобам — жил то он там на птичьих правах, да и сами селяне не спешили почему то записывать его в свои соседи. И климат там был, хм… своеобразный.

Среди этих же людей парень просто отдыхал душой. К нему относились с уважением, но без подобострастия, его слушали, но если он был не прав, то так ему и говорили. И не боялись перечить ему. И как колдуна не боялись. Опять же почему? Однажды на вечерних посиделках, которые собирались либо в самом большем доме, либо по очереди в каждом, он так и спросил.

— Так ведь, чего нам бояться? Мы же в Богов наших веруем, они нас и защищают.

— Так как же, а этот налет?

— А разве не так? Они нам в защиту и колдуна, и волхва прислали, как после этого сомневаться в благости Их? — удивился в ответ староста.

Ответ этот полностью описывал двойственность отношения к Ярославу. С одной стороны — его уважали и благодарны были за ту помощь, что он оказал при штурме деревни немцами, а с другой стороны — задавал такие вопросы, которые уже семилетние дети не задают. Вот и относились к нему уважительно слегка покровительственно. Как у них получалось соединить вроде бы несоединимое, Ярослав не понимал. Но получалось, и совершенно легко и необидно.

Эти посиделки стали для Ярослава отличным источником информации об окружающем мире, гораздо лучшим, чем Замятня. В Дальней он побаивался задавать вопросы, многие из которых заставляли людей выкатывать в удивлении глаза. После пары таких раз он умерил свое любопытство, здесь же его приняли таким каким он есть, с его незнанием, да и князь грехи ему отпустил, так что какие бы он вопросы не задавал, встречали их уже без удивления. Ответами подробными.