Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию

Оскорбление может быть более тонким и неявным. Но я задумывалась, можно ли вообще его избежать в таких отношениях? Оно может выражаться в отсутствии интереса к партнеру или высокомерной сдержанности, подчеркнутом внимании к другим, могут иметь место подшучивания или ядовитые замечания, равнодушие к любым качествам партнера, которые обычно производят впечатление на других, таким как имя, профессия, знания, красота. Все это воспринимается как знаки отвержения, а отвержение, как я упоминала, и есть оскорбление для любого, чья гордость в основном держится на том, чтобы заставить всех себя любить. Частота таких случаев объясняет нам притягательность холодных, отстраненных людей для зависимого человека. Своей отчужденностью и недоступностью они уже провоцируют оскорбительное отвержение.

Казалось бы, такие случаи только подкрепляют утверждение, что смиренный человек просто ищет себе страданий и жадно хватается за их перспективу, которую предоставляет ему оскорбление. В действительности, ничто сильнее не перекрывает путь к настоящему пониманию болезненной зависимости, чем это утверждение. Оно еще больше вводит в заблуждение, так как в нем есть доля истины. Мы знаем, что страдание имеет многостороннюю ценность для невротика, и знаем, что его привлекает оскорбительное поведение. Но есть ошибка в проведении слишком уж красивой причинно-следственной связи между этими двумя фактами: притягательность обусловлена заманчивой перспективой пострадать. Причина кроется в двух других факторах, и оба мы рассматривали по-отдельности: его притягивают высокомерие и агрессивность в других людях и он испытывает потребность отдаться на чью-то волю. Теперь мы видим, что эти два фактора теснее связаны между собой, чем нам казалось ранее. Он жаждет отдаться телом и душой, но может это сделать, если только попрана или сломлена его гордость. В этом и разгадка очарования первого оскорбления: оно действует как ключ, словно открывая возможность избавиться от себя, отдать себя другому. Мой пациент говорил об этом: «Тот, кто вышибает из-под меня мою гордость, избавляет меня от гордости и высокомерия». Или: «Если меня можно обидеть, значит, я просто обычный человек» и, как можно добавить, «только тогда могу я любить». Как здесь не вспомнить Кармен из оперы Бизе, которая воспламенялась страстью в ответ на нелюбовь.

Без сомнения, забвение гордости ради любви (таково жесткое условие) патологично, особенно потому, что смиренный тип способен любить (как мы сейчас увидим), только если считает себя униженным. Но это явление перестает казаться патологическим и загадочным, если мы вспомним, что для здоровых людей истинная любовь и истинное смирение идут рядом. Эта «странная» картина не так сильно (как можно было сперва подумать) отличается от картины, которую мы наблюдали у захватнического типа. Его страх перед любовью в большей части вызван бессознательным знанием того, что ему придется отказаться от своей невротической гордости ради любви. Невротическая гордость – враг любви. Есть разница между захватническим и смиренным типами. Она в том, что первому вовсе не нужна любовь как что-то жизненно важное, напротив, он бежит от нее, как от опасности; а последнему кажется, что отдаться чувству любви – решение всех проблем и поэтому – жизненно необходимо. Захватнический тип точно так же сдает свои позиции, только если гордость его сломлена, но тогда он может стать страстно покорным. Как это происходит, описал Стендаль в романе «Красное и черное». На примере страсти гордой Матильды к Жюльену мы видим, что страх высокомерного человека перед любовью вполне обоснован – для него. Но в основном он слишком хорошо оберегает себя, чтобы позволить себе влюбиться.