Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию

Эти наблюдения говорят о том, как важно переориентировать наше мышление. Мы склонны придавать слишком большое значение ситуации как таковой и считаем, что именно она определяет наши реакции. Например, если человека поймали на лжи, мы считаем стыд «естественной» реакцией с его стороны. Но другой человек ничего подобного не испытывает, а, наоборот, считает себя

униженным теми, кто уличил его, и засыпает их обвинениями. Следовательно, наши реакции определяет не только ситуация, но в значительной степени – наши невротические потребности.

Еще специфичнее, что реакциями стыда либо унижения управляет тот же принцип, что управляет трансформацией ценностей. У агрессивного, захватнического типа личностей реакция стыда может поразительным образом отсутствовать. Иногда вначале не удается обнаружить и малейших ее признаков, даже при внимательном психоаналитическом исследовании. Это люди, которые или настолько живут воображением, что кажутся себе непорочными, без единого пятнышка, или же облачились в такую толстую броню воинствующей правоты, что все, что делают они, уже тем самым

правильно. Их гордость может быть ранена только извне. Для них равносилен оскорблению любой вопрос об их мотивах. Любой человек, который осмелился поставить такие вопросы или указал на препятствие, рискует быть обвиненным в злонамеренности.

У людей смиренного типа реакция унижения полностью перекрывается чувством стыда. На поверхности они целиком охвачены тревожной заботой угодить своим надо. Но по причинам, которые обсудим позднее, такие люди сосредоточены скорее на своих фиаско в том, чтобы быть верхом совершенства, и, следовательно, чувство стыда легче овладевает ими. Таким образом, определив, какая реакция доминирует, психоаналитик способен сделать аргументированное заключение относительно тенденции в глубинной структуре.

До сих пор связь между гордостью и реакциями на ущемление гордости была простой и прямой. И поскольку это типичные связи, может показаться, что их легко проследить психоаналитику или тому, кто проходит психоанализ. Заметив какую-либо невротическую гордость, он сможет внимательно следить за тем, что провоцирует стыд или унижение. И наоборот, эти реакции будут стимулировать его к поиску стоящей за ними невротической гордости и к исследованию ее природы. Но некоторые факторы, которые затемняют эти реакции, вносят осложнения. Гордость данного лица может быть очень уязвимой, но сознательно он не выражает никаких признаков обиды. Чувство собственной правоты, как уже упоминалось, перекрывает путь чувству стыда. Гордость неуязвимостью запрещает признавать у себя чувство обиды. Божество может в принципе разгневаться на несовершенства смертных, но Его просто не задевают ни босс, ни таксист; он должен

быть так велик, чтобы стоять выше этого, и достаточно силен, чтобы перешагнуть через это. «Оскорбления», следовательно, бьют по нему дважды: он чувствует себя униженным, и ему стыдно, что ему обидно. Такой человек почти постоянно находится перед дилеммой: он до абсурда уязвим, но его гордость не позволяет ему быть уязвимым вообще. Это внутреннее состояние во многом является объяснением его раздражительности.

Добавляет неясности еще и то, что непосредственная реакция на удар по гордости может быть автоматически трансформирована не в стыд и унижение, а в другие чувства. Наша гордость, возможно, очень задета тем, что муж или любовник интересуются другой женщиной, не интересуются нашими желаниями, по уши погрузились в работу или хобби. Но, возможно, все, что мы чувствуем на сознательном уровне, – это грусть из-за безответной любви. Мы не чувствуем унизительного пренебрежения, мы можем ощущать только разочарование. Стыд кажется нашему сознанию небольшой неловкостью, замешательством или, что более специфично, виноватостью. Эта последняя трансформация особенно важна, потому что с ее помощью легче понять определенные чувства вины. Если, например, человек, выдвигая всевозможные бессознательные претензии, ужасно расстроен своей сравнительно безобидной и мелкой ложью, мы можем спокойно предположить, что ему больше хочется казаться, а не быть честным и что его гордость пострадала от невозможности сохранить видимость предельной, абсолютной правдивости. Или, если эгоцентричный человек чувствует себя виноватым за некоторую невнимательность, спросим, не стыд ли он испытывает за померкнувший нимб доброты вместо честного сожаления о том, что не был настолько чуток к людям, каким ему хотелось бы быть.