Невыдуманные истории

Я жалостливо попросила еще полчасика, но таксы очень черствые животные — сразу

угрожающе задирают лапу на шкаф-купе. Криком «иду-иду-не надо» я проснулась полностью, с ногами.

У меня есть специальное зеленое пальто, которое мне подарила Маша Малевская за то, что

я молодец. (Вообще-то оно ей было великовато на семь размеров и зеленое слишком.) Спасибо, Маша! Пальто оказалось волшебное — его можно надевать сверху на пижаму, никто

и не заподозрит. Я так и делаю. А если начну джинсы натягивать, мальчик снова к шкафу-купе

идет и хитро косится.

По воскресеньям в шесть утра особенно темно, темнее, чем в будни. Серое пятно из семи-

тринадцати собак мы сразу не заметили. Оно молча стояло во дворе, а потом пошло на нас, недружелюбно так, со вздыбленными холками.

Яша сказал звонко «ВАШУ МАТЬ» и помчался прочь. Даже голова с третьего этажа не успела

договорить «заткни пас…», как изломанный в двух местах хвост скрылся за линией горизонта.

«Прочь» по собачим меркам находится где-то в районе окружной дороги или даже дальше.

Я бежала, бежала, потом плюнула кусочком легкого и вспомнила, что бегать не люблю еще со

времен, бесцельно потраченных на легкую атлетику. Поэтому просто пошла спортивной

ходьбой по следу.

На полпути к Концу Света встретила маньяка. Натурального, с бородой и в фуфайке на

голое тело. Если б четверг или вторник, то мог бы за электрика сойти, а в

воскресеньешестьутра — чистый маньяк.

Он остановился и говорит человеческим голосом: «Вы собачку потеряли?» Я от страху сразу

честно призналась. А он: «Ага, я и смотрю, похожи».

Сказал, мол, видел, ТУДА побежала. И махнул рукой в сторону острова Гренландия.

Если по формуле: скорость «борзойрысцой» умножить на десять минут, то получится

расстояние «дохренаидти». А я в пижаме.

Расстроилась, закурила и вспомнила одного мужчину по имени Валик, который долго, но не

аргументированно отговаривал меня усыновлять собаку. Счастья тебе, Валик, долгих лет

личной жизни. С днем рождения в среду!

А Яша вернулся. Походил, подумал и вернулся. Пришел весь в мыслях о Гренландии.

А название это я по совету одного редактора написала. Он говорит, что такое все читают, ага.

MediaPort blogs, ноябрь, 2010 г.

НЕТ У РЕВОЛЮЦИИ НАЧАЛА

Внучка декабриста слышит шум на улице и посылает прислугу узнать, в чем дело. Вскоре прислуга возвращается.

—  Там революция, барыня!

—  О, революция! Это великолепно! Мой дед тоже был революционером! И чего же они хотят?

—  Они хотят, чтобы не было богатых.

—  Странно. А дед хотел, чтобы не было бедных...

Прямых параллелей не предъявлю. Однако последние недели этот известный диалог

назойливо крутится в моем левом полушарии. Ассоциации неустойчивые, но и «едва

уловимыми» обозвать их сложно.

В здании Харьковской областной государственной телерадиокомпании установили

турникет. На входе или на выходе — кому как понятней. Это символ. «Скипетр» нового

порядка или «Держава» старой власти, опять же — на выбор.

Громоздкое сооружение уже стояло когда-то в пятом подъезде Госпрома, тяжелое, как

бегемот. Я при весе в шестьдесят килограммов попадала вовнутрь только с третьей попытки.

Зимой с пятой. Потом была революция, Арсен, Зураб... «Бегемота» снесли на фиг.

Вход оказался широченным. Ощущение свободы проникновения сулило новое настроение.

Сработало. Дяденьки-охранники перестали здороваться словом «пропуск». В огромные

«врата» просочились новые идеи, студии, заставки, программы и даже кофе-автомат.

Государственное учреждение из «режимного объекта» со сложным названием превратилось

просто в «ОТБ».

Помню, мы дружно ржали с этого названия и, не попадая в ноты, горланили: «О ТЭБЭ и обо

мнэ в прэдрассвэтной тишинэ». Было весело. Думаю, не всем…

Есть такая детская игра «хорошо — плохо». Я о ней писала.

Так устроен мир. Кому-то хорошо — «трудодни», удобно — «по графику», достаточно

«скамеек и фонтанов». Кто-то, убей, не понимает смысла «служебных записок», «должностных

обязанностей» и «режима с девяти до шести». Тем более, если твой труд — идея, производство — творчество, режим — всегда.

Зураб научил: ни минуты не сиди без идеи, не важно, где ты и какое время суток. Речь не

только о журналистике. Мне кажется, в любой профессии — либо ты «работаешь работу», либо

«болеешь делом». Болячка похуже алкоголизма — вообще не лечится. Заражает, как правило, руководитель. Не умеет — ставит турникет.

— Довожу до сведения, — сообщил незнакомый мужской голос по телефону, — что был

вынужден известить начальство о вашем отсутствии на рабочем месте в течение нескольких

дней.

— Да че уж там дней, пару месяцев не появляюсь, — призналась я. — Кино снимаю, сейчас

вообще в пятистах километрах от Харькова.

Голос напомнил, что я — табелированная (!) и поэтому права не имею. Оскорбление я