Невыдуманные истории

проглотила, конечно, но объяснить попыталась. Мол, план сильно перевыполнила, просили 12

программ в год, а я 18 сняла за несколько месяцев. Сейчас проекты новые, задумки

интересные, что-то и на ОТБ принесу, пока, мол, в разработ… Не дослушал меня голос, сказал, что в ЭТИ творческие дела НЕ вмешивается! А на работу надо ходить строго по графику! И

пригрозил по статье уволить, если срочно к начальству не явлюсь на ковер.

Страшно. Не увольнение, разумеется. Страшно, что на телеканале может быть человек (и не

просто, а «на посаде»), который в творческие дела не вмешивается. Ну уборщице, пожалуй, простительно не интересоваться контентом, оно ведь и не надо, когда дерьмо разгребаешь…

Я пришла на ОТБ ровно год назад, девятого ноября. Приволокла идею, буквально за неделю

сняла пилотный проект программы. «Кухня новостей», кто помнит. Собирались мы там с

корреспондентами, операторами, режиссерами, болтали о том, как новости делают, вкусненькое готовили, смеялись, сюжеты обсуждали. Про то, что за кадром осталось и про то, почему оно в кадре появилось. Получалось здорово, «больные» загорелись и снимать, и

сниматься. Меня в какой-то важный темплан записали как «ежемесячную передачу, хронометраж 30 минут». Я раз в месяц не умею, мне мало. Снимали каждую неделю, монтировали ночами, работали в режиме «нон-стоп со среды по воскресенье». Просто

нравилось очень, «перло» по-нашему.

В июне из-за такого темпа сдохли, плюс жара под сорок, а нам на кухнях снимать. В общем, ушли в творческий загул. К концу лета на канале случилась демоверсия новой власти. Идея

умерла автоматически.

Ну что? Прийти и спросить, например, Ирку, выпускающего редактора ОТБ-новостей:

— Ирка, а че у вас из пяти блицев («блиц» — короткое интервью, опрос прохожих на

определенную тематику — ред.) все пятеро «за» дорогу в лесопарке?

Причем абсолютно с тем же сарказмом, если б все «против». Не важно. Блицы вообще «фу»

(дурной прием, как по мне), но по законам жанра, если уж писать мнения пэрэсичных, то разные, для баланса.

Баланс больше не приветствуется, законы новостийной школы потеряли актуальность. Не

говорить об этом я не смогу, говорить — тоже. Потому что Ирка, равно как и остальные

потенциальные герои «Кухни», — это коллеги, приятели, друзья. Им и без меня тошно.

Было бы честнее пойти уволиться сразу, но обидно терять команду. Оператор Женька. Из

«больных». Талантище. Жалко. Думала, пока планы-нормы позволяют, накреативлю чего-

нибудь новенького. Детский проект готовила, чтоб подальше от политики, а тут опа — звонок.

Обладателя голоса я увидела возле главной приемной. Пришел проследить самолично, чтоб

злостная прогульщица не увильнула от ответственности. По сценарию, видимо, мне положено

было бояться. А я так, повидаться на прощание. Из любопытства.

Новый гендиректор, собственно, не произнес ничего неожиданного. Несколько раз

повторил, что «люди должны работать на рабочих местах, согласно рабочего графика».

Вместо ответа на вопрос: «Что для вас важнее — трудодни или продукт?» зачем-то трижды

пообещал навести порядок.

Еще сказал: «Мы в вашей программе больше не нуждаемся». Интересно, видел ли он ее

когда-нибудь? Знает ли, какой ценой она оказывалась в эфире каждое воскресенье?

Бог с ней, с «Кухней», сколько их еще будет. Я, кстати, в тот же день снимала детскую

программу для S-TETа. Дело не во мне, я — пыль, в контексте.

ТИШИНА ДОЛЖНА БЫТЬ В БИБЛИОТЕКЕ! Вот что важно. Слоган очень напрашивался в

последний день на областном государственном телевидении.

Не успела зайти в отдел кадров, там звонок. Уже знакомый голос спрашивал у сотрудницы, пришла ли я? Женщина кивнула:

— Не волнуйтесь, «ИванИваныч», тут она, сейчас рассчитаю.

Вздохнула как-то понимающе и сказала в пустоту: «Вакансии им нужны, для своих».

Несмотря на то, что меня впервые в жизни уволили, я обрадовалась — «чужая». Приятно

находиться по ту сторону турникета. Ненавижу систему с детства. Не спала в садике, не

ходила на линейки в школе. Презирала форму, игнорировала «смотр строя и песни».

Меня в пот бросает от фразы: «Заполняем ведомость на новогодние подарки, срочно

принесите свидетельство о рождении дочери». Ужас! Найти документ (я никогда не помню, где он), пойти «отксерить» (там, конечно, очередь), принести в канцелярию (естественно, перерыв), а копию, оказывается, надо было поперек листа печатать, вы шо, не знали?!

Ничего, что за это время я успею сочинить рекламный ролик и заработать ребенку на такой

же подарок? Мне так проще. Дешевле купить батарейки в киоске, чем полдня таскать

«мертвую» петличку по комиссиям и выписывать заявку-полотно про серийный номер С-15142.

По этой же причине я никогда не вызываю врача, не хожу в поликлинику, не развожусь, не

меняю паспорт, не оформляю субсидий, стараюсь не попадать туда, где «Стучать», «Ждать» и

«Зайдите завтра».

В Канаде один эмигрант спросил про «следы революции», я улыбнулась — трудности

перевода). А он требовал наглядности, иллюстраций к демократии:

— Покажи мне, плиз, удалось ли в Украине, у тебья в Харькове, хоть немного поломать

систьему?