Невыносимый дар

– Потому что это твоя мать. – Дар пожимает плечами и смотрит на меня с сочувствием.

– А твоя? Прости, если вопрос бестактный.

Мне правда неловко, но я давно собиралась спросить. Сейчас вот подвернулся случай. Мара говорила, но мне хотелось бы услышать от Дара.

– Да нет, нормальный вопрос, – отвечает он, с удовольствием меняя тему. – Родители погибли, когда мы с Китом были маленькими. Я почти не помню ни маму, ни папу. Нас воспитала бабушка. Поэтому и говорить про них не больно.

– А моя меня и не воспитывала… Но такого я даже от нее не ожидала. – Вздыхаю и качаю головой. – Не понимаю ее мотивов. Зачем? И знаешь… – Я закусываю губу и отворачиваюсь к окну, прежде чем продолжить. – Не уверена, что хочу знать. Лестрат предлагал поговорить с ней… Но что мне даст этот разговор? Только еще большее разочарование.

– Но если это была она, получается, все закончилось?

– Не знаю. – Я вздыхаю и выхожу из магмобиля, который уже, оказывается, давно на парковке. Даже не заметила, когда мы приехали.

Оказавшись на улице, понимаю, что сейчас приду к себе в комнату и там буду одна.

Одиночество – это последнее, чего я хочу. Но разговор не клеится. Дар смотрит на меня с сочувствием, но, видно, не понимает, что делать и как меня поддержать. Я и сама не знаю. Вряд ли он видел меня такой – сломленной. В истерике видел, видел злой, а сейчас я сама себя пугаю.

Он провожает меня до двери комнаты и желает спокойной ночи, собираясь уйти, а у меня сжимается желудок от необходимости оставаться одной. Легкое касание щеки губами, и я не могу его отпустить. По лицу текут слезы.

– Останься со мной, – прошу со всхлипом. Вижу сомнение в глазах и добавляю: – Пожалуйста. Просто не оставляй меня сегодня одну.

Дар нерешительно кивает и делает шаг мне навстречу, а я обнимаю его и утыкаюсь носом в плечо, вдыхая ставший родным запах. От едва ощутимого аромата парфюма ведет, и ледяной комок в груди тает.

Пропускаю Дара вперед себя в комнату, испытываю неясное смущение. Он уже бывал у нас, но именно сейчас мне кажется, что тут слишком мало места и не очень убрано. И вообще идея позвать его к себе уже не кажется такой хорошей. Но идти на попятную странно и стыдно, поэтому стараюсь вести себя максимально естественно.

– Устраивайся, но у нас, конечно, не так удобно, как у тебя дома.

– Каро, – усмехается парень, – не забывай: преимущественно я живу на соседнем этаже.

От неловкости сбегаю в душ. Туда идти при нем тоже неловко. Мне кажется, в этом можно уловить какой-то намек. Впрочем, Дару не нужны намеки, я зря загоняюсь. Переодеваюсь в уютную пижаму. Мягкие штаны и такая же однотонная кофта с длинным рукавом. А когда возвращаюсь, понимаю, что Дара нет.

На душе становится неприятно, но я не успеваю надумать себе разного, потому что он возвращается. Тоже с влажными после душа волосами и в домашней одежде.

– Я посчитал, что душ мне тоже не повредит, – признается он и с наслаждением падает на мою кровать.

Я морщусь. Вот что за человек? С его экзоскелетом такие прыжки чреваты и явно болезненны.

Это вечер тишины. Мы лежим на кровати и молчим. Дар обнимает меня за плечи, а я дремлю, уткнувшись ему в плечо, и даже не сразу замечаю, что ткань рубашки уже мокрая от моих слез.

Он медленно перебирает мои волосы, которые проскальзывают между его пальцев, словно шелк.

– Почему ты так редко носишь их распущенными? – спрашивает он, и я признаюсь:

– Ему так нравилось. Распущенные и завитые, длинные, как у куклы. Не хочу быть куклой, поэтому распускаю только после душа. Знаю, что это глупо. Возможно, когда-нибудь избавлюсь от этой фобии.

– А почему тогда не обрежешь? – задает Дар вполне резонный вопрос, и я думаю, как описать свои чувства.

– Потому что длинные волосы для меня – символ победы над ним. Я мечтала обрезать их все время, пока находилась в плену, потому что знала: с длинными волосами стану безупречной и умру. Но волосы отросли, а я все еще жива. С каждым годом волосы становятся длиннее, а я – все дальше от того кошмара. Для меня это символично, – признаюсь я и добавляю с невеселой усмешкой: – Была дальше от кошмара.

– Все образуется, – говорит Дар и целует меня в макушку.

Я меняю позу и обнимаю его за талию. Ребро экзоскелета тыкается мне в щеку, и я вожусь, устраиваясь поудобнее.

– Тебе не больно? – спрашиваю обеспокоенно.

– Мне всегда больно, – признается он. – Ты не представляешь, как я хочу снова стать нормальным. Иногда мне кажется, что мысль об этом сведет меня с ума, но и отпустить ситуацию я не могу.

– Но ведь шэх дал тебе надежду?

– Или ее призрак. Никто не знает, возможно ли это.

– Если возможно, то у тебя непременно получится, – уверенно говорю я. – Ты всегда добиваешься того, чего хочешь.

– А если нет?

– А если нет, то все усилия, которые ты потратишь, тоже будут не зря. Ты и так совершаешь невозможное каждый день в этом экзоскелете. Станешь еще сильнее, еще увереннее. Движения будут более плавными, и боль уйдет. Цеуньши творит чудеса. И шэх творит чудеса. Поверь.

– Но если я не смогу, то полноценным никогда не стану. Ты всегда будешь круче. Зачем тебе такой парень?