Невыносимый дар

Заполнившие мою комнату люди что-то спрашивают, но Дар их не слушает. Запихивает меня ванную комнату и под возмущенные вопли преподавательского состава захлопывает дверь. Меня постепенно начинает отпускать, но я все равно напугана и растеряна.

– Каро, дыши! – просит Дар, открывая воду. – Просто дыши и ни о чем не думай. Сейчас все будет хорошо! Ты свободна, жива и здорова. Это главное.

Киваю и беспрекословно позволяю избавить меня от платья. Трясет. Мелкая дрожь пробивает до костей. Противно, потому что мне переодели даже нижнее белье. Сейчас на мне кружевные панталоны с рюшами, как на фарфоровой кукле.

– Я не понимаю, как он мог зайти! – рыдаю я. – Я была заперта. Я снова ничего не чувствовала. Я нигде не могу быть в безопасности. Это выбивает из колеи…

– Это я виноват.

Дар избавляет меня от последней одежды и засовывает в ванну. Льет побольше пены и для надежности задергивает шторку.

– В чем? – нахожу в себе силы спросить я. Пока сложно сосредоточиться на его речи. Но, когда получается, страх отступает, и я чувствую себя лучше. Живой.

– Я не должен был психовать и уходить вчера. Не тогда, когда тебе угрожает опасность.

– Ты не можешь всегда быть со мной рядом… – устало отзываюсь я.

– Я должен всегда быть с тобой рядом.

От этих слов становится тепло. А может быть, от обжигающей воды, которая стремительно наполняет маленькую ванну.

– Ты ведь не уйдешь сейчас? – тихо спрашиваю я. – Вот сейчас мне точно нужна твоя поддержка.

– Не уйду, – соглашается Дар.

Я отодвигаю шторку, потому что пена заполнила ванну до краев, и я плотно спрятана под ней. Хотя даже когда Дар меня раздевал, я не испытывала стыда или смущения. Он мой. Слишком мой, чтобы между нами остались преграды. Сейчас я отчетливо это понимаю. И это осознание – как вспышка среди ясного неба.

Он наносит на мои волосы шампунь, осторожно смывая кукольную укладку. Распределяет по прядям кондиционер. Я смываю непривычный плотный макияж, нанесенный так умело, словно это делал бьюти-маг, и расслабляюсь.

С водой уходит страх. Когда я вылезаю и заворачиваюсь в свое привычное и уютное полотенце, уже почти чувствую себя собой.

– Стой, – командует Дар. – Сейчас принесу тебе что-нибудь из одежды.

– Хорошо.

Я киваю, отказываясь признаваться, что не хочу отпускать Дара от себя даже ненадолго. Пока его нет, вытираю волосы, тщательно просушивая их полотенцем.

Дар возвращается с халатом буквально через минуту и уверенно говорит:

– А сейчас мы уходим отсюда.

– Откуда? – подозрительно уточняю я.

– Из этой комнаты. Ты тут больше не живешь.

– А где я живу? – задаю еще один очень важный, на мой взгляд, вопрос.

– У меня.

– Дар, не хочу показаться занудой, но у тебя живет Кит.

– Я думаю, он решит эту проблему. Может ночевать здесь. Энси все равно пропадает у своего парня.

Сил спорить нет, и я позволяю увести себя от толпы и комнаты, которая вызывает у меня ужас. Оказавшись в комнате парней, просто сворачиваюсь клубочком в кровати Дара и тихо радуюсь, что Кита нет. Не хочу никого видеть, только Дар не раздражает меня сейчас. Подушка пахнет им. Едва уловимый запах знакомого геля для душа.

Прикрываю глаза и успокаиваюсь, уткнувшись в нее носом. Меня действительно отпускает. Дар прав. Я жива, здорова и свободна. Что еще нужно? А нужно не бояться. Страх выматывает, и я на грани, а в ближайшее время сил потребуется очень много.

Дар присаживается рядом со мной на кровать и кладет руку мне на плечо. Перебирает волосы, и я начинаю дремать. Молчим. Дар начинает говорить первым и совсем не о том, чего я жду. Не знаю, это хорошо или плохо, но, безусловно, полезно.

– Ты ведь понимаешь, что твоя мать сейчас далеко отсюда? – осторожно интересуется он. – Она в камере. Уверен, Лестрат ее не выпустил.

– И что ты хочешь сказать? – устало спрашиваю я. Его пальцы в моих волосах успокаивают, и я не хочу думать про маньяка.

– Она не виновата, Каро. Ты ведь понимаешь это?

– Я сразу об этом говорила. Она слабая, Дар. Она может только идти у кого-то на поводу.

– И, думаешь, идет?

– Я уже ничего не знаю. Я не знаю ее. И не хочу узнавать.

– Мне кажется, тебе нужно с ней поговорить. Она может что-то знать. Если она жила с твоим похитителем, возможно, она знает о нем что-то. Что-то такое, чего не знают другие.

– К чему ты клонишь? – уточняю я, понимая, что избежать разговора не получится. Да и неправильно. Поэтому я беру себя в руки и заставляю подняться, но подушку, пахнущую Даром, не отпускаю, прижимаю к животу.

– Тот, кто преследует тебя, точно не сам маньяк, – продолжает парень. – Он мертв, об этом говорят все, начиная с твоей матери, заканчивая служителями лечебницы. Но тот, кто сейчас изводит тебя, слишком хорошо знает ту историю. Слишком. Мне кажется, в то время он был где-то рядом. Наблюдал за происходящим, но со стороны.

В словах Дара есть истина. Мне тоже это приходило в голову.

– Именно поэтому мама попала под подозрение. Она знала его лучше всех.

– А что, если был еще кто-то?

– Дети? – уточняю я в целом очевидную вещь.