New York, New York... (СИ)

На самом деле я решил больше от него не бегать, хотя с ходу чуть об этом не забыл. Старые инстинкты. Однако что-то в нем заставило меня притормозить и буквально самому напроситься на выпивку - возможно, то, что Демон и не настаивал, как бывало в наши предыдущие встречи. Словно он рад меня видеть - но будет не особо против, если я сейчас просто поздороваюсь и пройду мимо… От него веяло чем-то смутно знакомым, мне понадобилось время, чтобы вспомнить - те самые сигареты, что он дал мне тогда в Бостоне, шесть лет назад. Для релакса. Мы не пошли в бар, а поднялись в номер отеля, где он остановился, - эти замечательные демократичные отели высоких марок, где теперь есть комнаты с глухими ставнями на окнах.

Я не задавал вопросов, только спросил:

- Как дела?

- Лучше не бывает, - ответил Демон и сделал глубокую затяжку, так, что пеплом осыпалось полсигареты. Тогда я спросил:

- Как твой мальчик?

А он ответил:

- Как в сказке.

И на этом все.

Обычно ему всегда было что рассказать, но в этот раз он был странно молчалив, зато мой рот просто не закрывался. Опустошая бар, я говорил и говорил, о том, что со мной происходило в разное время, то, что раньше рассказать не было ни желания, ни подходящих обстоятельств. Я рассказал про многое, чем развлекался все эти годы, про Беати и Без Имени, про то, как мы с двумя гастролерами из Флориды устроили кровавый ритуал посвящения нашим поклонничкам на Лонг-Айленд… С каким удовольствием поотрывали каждую тупую готскую башку… Про резню в Сохо, в которой я поучаствовал случайно, но плодотворно. Про Амбер и ее блондинистых конкуренток. И еще про многое. Я рассказывал, а Демон только слушал и курил. Даже не пил почти. Потом, когда я наконец заткнулся, мы долго целовались на постели, он был ласковым, как всегда, но при этом отстраненным, будто думал совсем не обо мне. И в какой-то момент я сказал: “Давай просто полежим?” А он прижал меня к себе и, кажется, был за это благодарен.

Когда вечером я проснулся, его уже не было, комната пропахла сладким дымом, а там, где он меня целовал, осталась позолота. Не знаю, было ли у него такое настроение или случилось что, но уверен - он все равно не стал бы со мной делиться. Это я точно от него унаследовал… держать хребет во что бы то ни стало, и порой себе во вред.

А еще я почувствовал, что наша связь стала помалу ослабевать. Пока один из нас жив, ей не прерваться, но она уже далеко не так сильна, как раньше. Связь всегда слабеет после расставания, и еще когда детеныш больше не нуждается в опеке… теперь я это знаю и уверен, что сам питал ее силой все эти десятилетия… Скорее всего, дело в том, что я был человеком те три недели, что провел с ним. И после его отъезда мое отношение к нему не изменилось, хотя кардинально изменился я сам. Не мучь я себя, как истеричная школьница-фанатка, смог бы осмыслить природу нашей связи раньше и стал бы свободным еще очень и очень давно.

У меня все еще сердце прыгает к горлу и внутри все заливает, будто кипящей кровью, когда я его вижу, но, по крайней мере, разлука - уже не агония. Сейчас у меня есть свой детеныш, и я все понимаю лучше, но тогда это была просто хорошая новость.

Это подняло мне настроение, и я отправился в место, находившееся на верхушке топ-листа моих любимых точек Нью-Йорка, а именно - Сентрал-парк. Не знаю, как днем, а после заката там просто бесподобно, можно блуждать до самого рассвета, как в настоящем лесу. Солнце только-только село, и людей еще хватало, поэтому я углубился в заросли Консерватори, пока не наткнулся на нее.

Девочка лет пяти-шести сидела на скамейке под фонарем в полном одиночестве. Увидев меня, она не только не испугалась, но напротив - стала изучать меня с интересом юного скаута.

Дети, если честно, меня немного пугают. Маленькие говорящие люди… Но не ем я их по другим соображениям - у них очень специфический запах, который исчезает после пубертатного, или как его там, периода. В общем, блюдо на любителя.

- Ты что здесь делаешь? - спросил я тихо.

- Я убежала от Вилли, - ответила та охотно. - Она все время болтает и болтает, а мне хочется подумать.

Подумать, вот как? Я здесь тоже за этим… Она была смуглой, явно экзотических кровей, с жесткими волосами, заплетенными в косички и собранными в хвост. Мне вдруг стало смутно… как-то, не знаю, и я спросил:

- Как тебя зовут?

А она ответила:

- Фрэнси Энн Лот.

Нью-Йорк, Нью-Йорк… снова подарок, да так скоро? Но все это потому, что ты любишь меня так же, как и я тебя.

Удовлетворив внезапную потребность сесть, я поинтересовался:

- Тебя, наверное, ищут?

- Конечно, - ответила она серьезно. - И найдут. Но Вилли все равно не скажет папе, что я убежала, он ведь будет ругать нас обеих. А пока меня ищут, я тут спокойно посижу и подумаю.

- И о чем же?

- Секрет!

Случайность порой - наш поводырь, и игнорировать знаки означает оставаться слепым. Это был мой шанс - может быть, последний.

- Значит, ты умеешь хранить секреты, Фрэнси Энн Лот? А мой сохранишь?

Она улыбнулась - очень знакомой улыбкой.

- Рот на замок. Ты расскажешь мне секрет?