NEXT-3: Венок для Лавра

Женька опаздывал. Пельмени всплыли на поверхность кипящей воды, переварятся — превратятся в обычную смесь теста и фарша.

— Ты почему не запер? — неожиданно спросил Иван, опасливо поглядев на дверь. — Все — нараспашку, и калитка, и двери.

Понятно, время эйфории прошло, и «партизан» возвратился в прежнее состояние. Страх парализовал волю, затуманил мозги. Сейчас побежит в свою светелку, закроется на все замки и засовы и спрячется под кровать.

— Зачем запираться? Нам с тобой никто не угрожает, — с деланным равнодушием возразил Лавриков. — Сам погляди, вокруг все тихо-мирно, ни грабителей, ни убийц. Тишь да гладь, да Божья благодать.

— Обязательно нужно запереть! — заупрямился Иван. — Потому что он на всех нас охотится. И на тебя — тоже. Я на развешанных рисунках видел, которые он резал ножом.

Федечка покачал головой, приложил ладонь ко лбу Кирсанова. Заболел, малец, точно заболел! Лицо красное, в глазах — боязнь чего-то, лоб горячий. Измерить бы температуру, так ведь не дастся — обидится.

— Кто он? Какие еще рисунки? Бредишь ты, что ли?

— Какой там бред? Я тебе все уже рассказал, блин…

И Кирсанов, запинаясь на каждом слове, сжимая кулаки, принялся невнятным шопотом повторять только что сказанное. И про Евгения Николаевича, который хотел застрелить маму. И про его огромный дом, с развешанными изображениями будущих жертв. И о том, что безумец хотел прикончить его.

— Брось, Ваня заниматься чепухой! — прикрикнул Федечка, отлично понимая, что все услышанное — страшная правда. Такое никогда не придумать даже самым заядлым писателям-фантастам. — Все это тебе померещилось. Начитался фантастики и вот — результат! Гляди, как бы крыша не поехала.

— Бросать нечего! Оглянуться не успеешь, как откроется дверь и маньяк в наморднике заберется в комнату. С пистолетом в одной руке, ножом, которым он резал фотки — в другой… Тихо! Слышишь, Это — он!

Стукнула калитка, заскрипела дверь, ведущая из веранды в комнаты. Иван спрятался за спину «брата», его зубы выбивали какой-то марш.

Федечка огляделся в поиске какого-нибудь оружия — топора, скалки, на худой конец обычной палки. Ничего! Ага, вот чем можно встретить маньяка — чугунной сковородой!

— В случае чего сразу швыряй в голову, — горячечно шептал Иван. — Не давай опомниться!

— А вдруг — твой Женька? Жаль инвалида…

— У Женьки культи грохочут, как у Буратино. А этот крадется, старается быть незаметным. Маньяк, точно маньяк!

Открылась дверь. Федечка замахнулся сковородой. Во время остановился.

На пороге стоит девушка, с любопытством оглядывая помещение, стилизованное под деревенскую горницу.

Иван облегченно вздохнул, посмотрел на огорошенного Лаврикова и медленно поплелся к лестнице, ведущей на второй этаж. Он все понял.

Из ослабевших рук Федечки с грохотом упала на пол сковорода.

— Лер, ты мне не кажешься? — ущипнув себя за бедро, беспомощно спросил он. — Погоди, сейчас перекрещусь… Если привидение — рассыплешься и исчезнешь, если живая — обнимешь…

Девушка опустила лукавые глазенки.

— Не надо креститься… Можешь просто потрогать… Сразу убедишься…

— Погоди… Как-то по берендеевски получается. Откуда не возьмись — цветочек расцвел из кочки… Волшебство, магия!

— Никакой магии! Мать с тетей Клавой разгружают машину, а я вижу — стоит твоя тачка. И потихоньку — на разведку. Почему не проверяешь «привидения»? — обиженно прошептала девушка. — Отвык или боишься?

Окончательно пришедший в себя парень обнял Лерку. Не страстно — бережно. Так муж обнимает супругу, с которой прожил долгие годы.

Увидев эти объятия, Иван укрылся в своей комнате. Ему было стыдно, будто он заглянул через замочную скважину в родительскую спальню. Леркина мать и тётка Лаврикова тоже не торопились в дом — уселись на веранде. Понимающе переглянулись — не надо беспокоить молодых, пусть пообнимаются…

Глава 10

Во время отсутствия Лавра Ольга Сергеевна почти не навещала его, вернее сказать, ИХ квартиру. Заскочит на минутку, осмотрит покрашенные стены и потолки, бегло поговорит с отделочниками и снова уезжает. Без Феди квартира кажется пустой и холодной, даже угрожающей. Будто хозяин унес с собой тепло и уют.

Она все еще не верила в свое счастье. Что толкнуло ее в объятия немолодого мужчины? Женское одиночество или… любовь? Вообще, в ее возрасте глупо говорить о любви, она, любовь, уже прошла, отцвела. Во всяком случае, так ей казалось.

Об одиночестве говорить не менее глупо. Опекун будущего президента компании по роду своей деятельности не может быть одинокой — она занята срочными и повседневными делами с раннего утра до позднего вечера. После непременного вечернего чаепития доберется до постели и проваливается в сон.

Так что же толкнуло ее к Лавру?

Ольга Сергеевна вышла на балкон, придвинула плетеное кресло, но осталась на ногах. Облокотившись на перила, смотрела на улицы, заполненные прохожими, на поток транспорта, на неизбежные в современном мегаполисе пробки. Будто спрашивала совета — что делать, как поступить?

О каком «совете» можно говорить, когда они с Федей уже помолвлены, уже подали заявление в ЗАГС, поговорили со священником.