Незабудка [сборник 1987, худож. О. П. Шамро]

Уйма хлопот и забот обрушилась на вновь занявшего свой пост Берзина. Прибой информации бился о клеенчатую дверь его кабинета. Но из всей корреспонденции, и зашифрованной, и открытой, которая поступала сюда из разных стран, самыми неожиданными были донесения, доходившие сверхсложнейшим лабиринтом из итальянской тюрьмы Кастельфранко дель Эмилия. Там сидел осужденный на двенадцать лет австрийский подданный Конрад Кертнер. Он, попав в фашистский застенок, изыскал возможность снабжать Центр ценными сведениями. Узнику № 2722, — под этим номером числился в тюрьме Кертнер — Маневич, — удалось с помощью соседей по камере, по прогулкам на тюремном дворе вызнать и передать на волю схему нового прицела для точного бомбометания на большой скорости и с большой высоты, передал и технические пояснения. За этим прицелом охотились разведчики нескольких стран. Для конспирации прицелы поступали на завод Капрони в коробках с яркими наклейками шведской фирмы «Примус». Но домашняя хозяйка немного настряпала бы на таком примусе. На самом же деле в коробках скрывали прицел, который изготовили на засекреченном заводе «Карл Цейс» в Тюрингии.

Маневичу помогли тюремные товарищи, оружейники. Они устанавливали эти хитроумные приборы на новых двухместных истребителях «капрони-113», а в тюрьму угодили за саботаж, поломки и дефекты в оборудовании — как могли вредили фашистам.

Молодой рабочий Ренато на свидании со своей невестой с горячим прощальным поцелуем ухитрился передать комочек папиросной бумаги, завернутой в пергамент, загодя приклеенной жевательной резинкой к десне…

Пришло время представлять полковника Маневича к очередному званию, срок выслуги давно истек. Тюремная одежда не могла изменить о нем представления Берзина. Маневич воевал на самом переднем крае, находился к противнику ближе, чем любой пограничник с заставы Гродеково или Негорелое. Следовало быстрее прислать ему замену, нужно было вывести его из-под удара еще до фашистского переворота — пронунсиаменто — в Испании. И Берзин сам написал аттестацию на А. Е. Маневича, которого представил к званию комбрига. Он аттестовался как способный, широко образованный и культурный командир. Волевые качества хорошо развиты, характер твердый. На работе проявил большую инициативу, знания и понимание дела. Попав в тяжелые условия, вел себя геройски, показал исключительную выдержку и мужество. Так же мужественно продолжает вести себя и по сие время, одолевая всякие трудности и лишения. Примерный командир-большевик, достоин представления к награде после возвращения…

Берзин не раз вспоминал день, когда он решил вопрос о многолетней работе за рубежом Маневича — Этьена-Кертнера…

Течет взъерошенная весенним ветром Москва-река…

Плывут одинокие льдины. Дворник в тулупе, треухе и валенках скалывает лед на тротуаре. Звонкая капель. По набережной идут Этьен и Старик. Оба в форме двадцатых годов — остроконечные шлемы со звездами, шинели с «разговорами». У Старика на петлицах три ромба. Старик отстает на несколько шагов от Этьена, критически приглядывается к его походке.

— А тебе пора отвыкать от строевой выправки, — говорит Старик строго.

— Стараюсь, Павел Иванович. Не получается.

— Отвыкнешь. И фрак научишься носить. И цилиндр. — Старик остановился. — А вот притворяться в чувствах потруднее.

— Ну и дела, — ухмыльнулся Этьен. — Позавчера — комиссар бронепоезда. Вчера — слушатель академии. Сегодня — летчик. А завтра — коммерсант? — Этьен попробовал сменить походку на более свободную. — Ну как?

— Чуть-чуть лучше, — подбодрил Старик и продолжал серьезно. — Ты и завтра останешься летчиком. Летчиком свободного полета! Ты только будешь видеть дальше всех и немножко раньше, чем увидят другие. И коммерсантом ты станешь не простым. — Старик рассмеялся и хлопнул Этьена по спине. — Бальзаковский банкир Нюсинжен — щенок по сравнению с твоим коммерсантом!.. — Старик помолчал и спросил потеплевшим голосом: — Сколько дочке?

— Два года.

— А Наде сказал? Командировка длительная.

— Она согласна.

— Длительная и опасная… Обдумай еще раз.

— Я обдумал в восемнадцатом. Когда вступил в партию…

В конце июня 1937 года перед отъездом в Белорусский военный округ к Берзину зашел попрощаться майор Поль Арман. Он получил назначение в бригаду, где служил до Испании.

— Счастливого пути в Бобруйск. Успешной службы, бывший капитан Грейзе! — напутствовал гостя армейский комиссар 2-го ранга и проводил его до глухой двери…

Вспоминаются проникновенные слова дважды Героя Советского Союза маршала А. М. Василевского; в 1975 году он написал о человеке, «которого мы, люди старшего поколения, глубоко уважали, чьей доблестью, мудростью и революционным кипением восхищались. Я говорю о замечательном коммунисте и командире Яне Карловиче Берзине, долгие годы возглавлявшем нашу военную разведку…