Незадачливая судьба кронпринца Рудольфа

Признаемся в своей неудаче; мы бессильны выбрать того Рудольфа, который подобно последнему кусочку jigsaw-puzzle[20] точно ляжет на пустующее в складной картинке место и тем самым придаст цель и смысл неуловимым, непонятным линиям вокруг. Мы бессильны прежде всего постольку, поскольку не знаем, что думали друг о друге эти люди, пока охотились, ходили на скачки, улаживали судьбу Европы и покорялись законам собственной судьбы; какие страсти, мечты и намерения они приписывали друг другу? То бишь что означал для них театральный спектакль, неосознанными участниками которого они были? Мы не знаем, где кончается костюм и начинается кожа. Это и есть "майерлингская загадка".

А сейчас самое время возвратиться к нашей истории.

*

Перед этим пространным отступлением мы успели добраться до понедельника 28-го января 1889 года, когда Рудольф, невыспавшийся, а может, точнее — непроспавшийся с перепоя, мучимый головной болью (отчего предполагать в недомогании лишь предлог к бегству?) — в семь часов утра уже приступил к делам в своем дворцовом кабинете. Он наверняка просмотрел полученные ночью (и зарегистрированные, разложенные по папкам в министерстве коммерции, а то и прошедшие высшую инстанцию) телеграммы, поступившие в основном из Будапешта и извещавшие о важных событиях: о бурных парламентских сценах в связи с обсуждением Проекта национальной обороны, о скандальных студенческих сходках, об уличных беспорядках, демонстрациях, о мощном потоке людей с кокардами, выступивших под трехцветными национальными знаменами и с песнями времен революции сорок восьмого года. Загнанная и измученная полиция в бездействии наблюдала за развитием событий; а между тем Проект национальной обороны в сущности поставил под удар дальнейшую судьбу всех результатов соглашения 1867 года[21]

. Наверное, и Рудольфу приходила та же мысль, какую обдумывали в более полномочном и авторитетном месте: военного вмешательства не избежать.

Эта мысль не могла не прийти ему, если, конечно, в то утро он вообще способен был предаваться подобным размышлениям. Побег Марии намечен на половину одиннадцатого — до тех пор надо продержаться. До тех пор надо запастись выдержкой и терпением и выполнять дневную программу. По крайней мере, пока не будет получена весть, что осуществление "плана" началось.

В журнале флигель-адъютанта графа Орсини-Розенберга на этот день намечены аудиенции. Однако не предполагалось ничего важного: в основном текущие дела, визиты вежливости, несколько просителей.

Первым спозаранку явился Александр фон Баттенберг, смещенный правитель Болгарии; в балканской шахматной партии великих держав Австрия была вынуждена пожертвовать этой важной фигурой, и теперь он обивал пороги в Вене, надеясь заполучить хоть какую компенсацию и чье-нибудь покровительство. Он взял себе имя графа Гартенау и намеревался вступить в армию Франца Иосифа. Рудольф встретил его весьма приветливо, посулил всяческую поддержку и даже пригласил отставного правителя на охоту: отчего бы им вместе не отправиться в Майерлинг, где подбирается недурная компания! Однако Баттенберг отклонил это любезное приглашение, поскольку в тот же день собирался отбыть в Венецию.

Вслед за Баттенбергом явился Бертольд Фришауэр — тайный пресс-референт наследника, а также доверенное лицо Сепша, сотрудник "Винер Тагблатт". Фришауэр доставил Рудольфу копии телеграмм, полученных редакцией из Парижа, — об окончательных результатах выборов. Вроде бы с ним пожаловал и сам Сепш (хотя о его визите — должно быть, не без причины — нет ни малейшей пометки в журнале флигель-адъютанта); он побывал у наследника (если это правда) еще ночью, однако полученные из Парижа и Будапешта новости носили столь важный характер, что необходимо было их обсудить. Необходимо было проинструктировать наследника, нацелить его мысли в верном направлении. Если вспыхнет реваншистская война между Францией и Германией (а в тот момент это казалось более-менее вероятным), то Австрии придется в одиночку противостоять России, которая точит зубы на Балканы. Этого

должен дожидаться Рудольф? Ради этого должен был жить дальше? Дабы стать очевидцем верного поражения? Ликвидации Австрии?

В приемной тем временем ждет своей очереди подполковник Майер; под мышкой у него папка со служебными делами 25-го пехотного полка, принесенными на подпись почетному командиру. Однако наследник, вопреки обычному своему тщанию и усердию в воинских обязанностях, на сей раз, как мы знаем, лишь нервно и нетерпеливо черкнул свою подпись под каждой бумагой. Время уже подгоняет. К тому же как раз в этот момент прибывает посыльный от графини Лариш с письмом и сверточком (а в нем портсигар?). Письмо во всяком случае (надо полагать) извещало о важных обстоятельствах: план задействован.