Незакатный свет. Записки паломника

Николо-Греческий монастырь был одним из старейших в Москве. Фото 1883 года из альбома Н.А. Найденова

Московская синодальная контора выплачивала деньги Великой Лавре святого Афанасия, Ватопеду, Хиландару, Зографу, Григориату, Павловскому, Иверскому, Пантелеимоному монастырям, Эсфигмену, Дионисату и Филофею. Никто не был обойденным. И в самой Москве на правительственном содержании было подворье Иверского монастыря и московский греческий Никольский монастырь.

Но бросим камешек и в свой огород. Греков поддерживали, а на своих смотрели искоса. Вот цитата из книги А.А. Дмитриевского «Русские на Афоне»: «Русское правительство, духовное и светское, смотрело на выходцев из России, удалявшихся на Святую Гору ради подвигов благочестия, как на своевольников и дезертиров…». Слава Богу, дело прошлое. Ведь большевики вообще хотели погубить монашеское делание.

Однако вернемся к ходу повествования.

Почивший в бозе

Сподвижником, споборцем, как раньше выражались, духоносных отцов Макария и Иеронима был великий русский старец Арсений. В миру, до пострижения, он носил героическую для России фамилию: Минин. С юности подвизался на Афоне и не чаял для себя иной участи, но Господь судил ему прожить большую часть жизни в России. В 1862 году афонские старцы благословили его представлять Афон в России. К тому было много причин: число паломников все увеличивалось, нужно было их духовное окормление еще до их отправления на Святую Гору. Чтобы знали, куда стремятся, чем могут помочь устройству монашеской жизни, к чему надо готовиться. Учить греческий. Как молиться для спасения души. Отец Арсений замечательно справлялся с трудностями, к тому же он владел незаурядным даром писательства. Он и на Афоне, с благословения отцов Макария и Иеронима, занимался составлением сочинений для новоначальных, особенно остерегая от богопротивных учений тогдашних сектантов.

«Сам преподобнейший старец Иероним, – писал позднее отец Арсений, – настолько расположен к моему делу, что принимает участие в составлении моих бесед против иконоборцев своими указаниями и советами…Господь утешил меня в лице сих старцев. Дали мне хорошее помещение, снабдив необходимыми для меня разного рода древними печатными и рукописными книгами, хранящимися в богатой монастырской библиотеке…».

В одной из бесед он рассказывал о случае обращения в Православие трех старообрядческих священников из Симбирска, прибывших на Афон. Они неопустительно посещали все монастырские службы, и, наконец, решились побывать у старцев. Те приняли их с любовью, ибо видели искреннее стремление познать веру православную. «Видя все это, бедные искатели истины от полноты радости вместе сожалели о своих заблуждениях, изливали слезы, осеняли себя православным крестным знамением, с усердием лобызали священные книги и от всей души благодарили Господа, удостоившего их видеть самые ясные содержащиеся в них доказательства истинности Православия…»

Старообрядцы. Русский Север. Фото начала XX в.

Отец Арсений, рассказывая этот случай, говорил, что и сам извлек из него урок любви и терпения, ибо он раньше был горяч и нетерпим к «немощным», как называет он уклонившихся от православной веры, заблудших по незнанию или гордыне. «Нет, – восклицает он, – не так надо поступать с немощными, как я прежде думал. Совесть сказала мне, что надо их исправлять, убеждать, увещевать, а не высылать из обители». Афонские святыни, посланные в Москву с иеромонахом Арсением, прибыли в 1867 году. По прошению старцев на Высочайшее имя, при Богоявленском монастыре, в самом центре столицы, была устроена часовня Святого угодника Божия великомученика Пантелеимона. К иконе «Скоропослушница», написанной на Святой Горе и посланной старцем Иеронимом к открытию часовни, потекли страждущие и жаждущие исцеления, которые обильно подавались Божией Матерью.

Богоявленский монастырь в Китай-городе. 1882 год. Фото из личного архива Николая Аввакумова