Незаметные истории, или Путешествие на блошиный рынок (Записки дилетантов)

На отдельной полочке стояла дюжина книг преимущественно малого формата – памятные реликвии родителей и о родителях. Это – их Евангелия, Псалтырь, Молитвослов, Помянник о здравии и за упокой на русском языке, Малый требник на украинском языке и с украинским же посвящением от 7 января 1952 года «на чужбине», поднесенный на Рождество митрополитом Варшавским Дионисием архиепископу Палладию. Пожелтевшие от времени дешевые издания в мягком переплете сказок и «Капитанской дочки» А. С. Пушкина, русская грамматика, по которой учился в Москве отец Павла Эрих Вальх, первое издание «Князя Серебряного» А. К. Толстого… Места и годы издания книг – верстовые столбы изгнания и скитальчества: Санкт-Петербург, 1863 (роман А. К. Толстого подарен Павлу в 1959 году во Флоренции сестрой матери); Вена, 1878 (Евангелие Эриха Вальха); Москва, 1881 (стихотворения А. С. Хомякова с дарственной архимандрита Александра 1943 года в Мюнхене); Москва, 1896, 1911; Берлин, 1918, 1921 (Пушкин от издательства И. П. Ладыжникова приобретен в книжном антиквариате на мюнхенской улице, на которой я жил в пору знакомства с Манни); Варшава, 1930; Нью-Йорк, 1944…

А вот святая святых, потрепанный Новый Завет матери на русском и славянском языках, привезенный из мятежной России. На вклейке в начале пухлого томика в 1200 страниц – официальная, печатная дарственная с вписанным годом и фамилией виновницы торжества:

Для укрепления в вере и благочестии, для просвещения ума и сердца и утешения души словом Божественныя истины книга сия священного писания при благословении Всевышнего дана воспитанной в Полтавском институте благородных девиц и выпущенной из оного в 1913 году девице Лукашевич Евгении.

* * *

Евангелия Евгении Степановны Вальх и ее старшего сына Юрия хранят однотипные милые знаки регулярного внимательного чтения одной и той же персоной – матерью. Многие страницы переложены высохшими цветами и лепестками, веточками и листьями, листочками из немецкого календаря и записками о молении за здравие мужа и детей, бумажными иконками, коротенькими письмами и открытками. Посвящение матери в «Новом завете и псалтыре» (Нью-Йорк, 1944) Юрию, который, похоже, был всеобщим любимцем родных и близких, свидетельствует об особой привязанности к первенцу и о тревоге за него. На авантитуле, под расположенной посередине страницы печатью русского православного прихода в Мюнхене, написано: «Моему Юрочке родному в день Воздвижения Креста Господня – Крест крепость и спасение наше! Спаси тебя и сохрани Господь наш Иисус Христос! 14/27.9.46. Мама». Эта дарственная, как и надписи во всех других книгах, указывает на неукоснительное следование традиции – и не только религиозной: в ней строго соблюдены дореволюционные стандарты правописания и двойное датирование с разницей в тринадцать дней, согласно русскому (юлианскому) и европейскому (григорианскому) календарям.

На этом записи матери на страницах Евангелия сына не заканчиваются. Евгения Степановна не может удержаться от продолжения виртуального общения с сыном. Над печатью прихода она дописывает: «„Блажен муж“… „Вера твоя спасет тебя“. Читай от Луки гл. 7, ст. 50 и о „живой воде“ – самаритяне. Помнишь, Юрочка? Будь счастлив!» На следующей странице авантитула – еще одна надпись матери, сделанная через 16 лет, в феврале 1962 года. Приметы времени: запись выполнена не чернилами, а шариковой ручкой, почерк крупнее и размашистее – признак ослабшего зрения? «Юрочка, а где ты? Пекущаяся мама». И ниже: «Храни тебя Господь Бог и Св. Богородица наша – заступница. Любите друг друга с Павликом и … [неразборчиво]. Мама».

* * *

За этими надписями таится какая-то семейная драма, о которой Павел мне не рассказывал. В Евангелии отца, Эриха Вальха, есть записка «о здравии воина Юрия», а между страницами «Нового завета и псалтыря» сына, которым, очевидно, пользовалась только его мать, вложено машинописное письмо от доброй знакомой (подруги Юрия?) из Нюрнберга на немецком языке: