Незапертая Дверь

Только покинув квартиру, я вздохнула с облегчением. К счастью дождь прекратился. Заметно похолодало, в воздухе повисла сырость, но я обрадовалась случаю оказаться подальше от дома. Мы неторопливо прошли два квартала, и я силком затянула Алика в именуемую кабачком забегаловку — «13 стульев». Алик покосился на вывеску и с неохотой согласился осесть в этом полупустом, темном заведении.

Устроившись за столиком у окна, мы купили по фужеру лже-хереса и выпили за раскрытие всех тайн. Наплевав на укоризненный взгляд трезвенника, я выковырнула пальцем брошенный в вино квадратик шоколада и заела им, ставшим похожим на пластилин, слишком уж очевидный привкус спирта.

— Давай закажем лучше красного вина.

— Денька! — подавшись вперед, принялся увещевать меня Алик. — Ты сегодня с утра только чашку чая выпила. Ты же сейчас и с одного глотка шампанского окосеешь. К тому же, здесь не вино, а чернила. Черт знает, что они в эту бурду подмешивают, то для запаха, то для цвета.

— Ну что, мне тебя упрашивать, в самом-то деле?

Алик вынужденно смирился, пробурчав что-то о прохвостке Либре. В чем-то он, конечно, прав. Мое пристрастье к спиртному мне привела Любка еще в двенадцать лет, когда и девятиградусная наливка была запрещенным нектаром — привкусом взрослости. На Либре эти два-три глотка в течение года богатой жизни родителей никак не сказались, а вот я неожиданно для себя «подсела». Теперь же глоток вина и долька шоколада, навевая меланхолию, возвращали меня в то время, когда я наивно строила планы на будущее, не зная, что им не сужено сбыться. Разве думала тогда, что в двадцать пять лет буду завидовать подросткам? И осознавать, что уже старею. Что уже никогда меня не будет поблизости с теми пятнадцатью-шестнадцатью годами, которые не ценила.

Крот расщедрился на фужер вина и плитку шоколада. Себе же заказал рюмку ликера, которую я увела у него из-под носа, пока он корчил недовольные рожи. Поставив перед собой пустую рюмку и фужер, я размышляла над тем, как вино и ликер совместимы. Как Наполеон и Кутузов, а над ними Александром Первым — вкус шоколада, словно из того же тысяча восемьсот двенадцатого года. Да… Россия мне этого не простит. И печень с селезенкой — тоже.

Алик силой увел меня уже затемно и усердно пыхтел, петляя черными переулками до дома, подхватывая каждый раз, когда я намеревалась свалиться. Оправдывая свое позорное состояние, я продолжала измываться над парнем, домогаясь его и обзывая Елизаветой-девственницей. Видимо, сказывался просмотр фильмов в стоявшем под боком кинотеатре. Но Алик готов был стоически выдержать все, лишь бы оказаться возле моего обиталища. И, пользуясь моим горизонтальным положением, увести принесенную Либрой книжку.

Добравшись до подъезда, я увидела в зальном окне тусклый отсвет и поняла, что Либра уже приехала. Пять метров отделяли нас от цветного пухленького квадратика!

Либра открыла дверь и впала в оторопь от моего вида. Я весело водрузила ей на голову свою кепку. Пока, приплясывая, разувалась, велела ни за что не давать Алику книгу. Может, мне спьяну показалось, но Алик впервые посмотрел на меня с ненавистью. От поддевшего меня испуга я даже малость протрезвела. И зачем я дала ему вгрызться в запретный плод? Зачем позволила прикоснуться к этому восхитительному безумию? Если он, только надкусив, весь день кружил голодным стервятником, то что с ним будет, когда он целиком сожрет весь описанный мир? Он, как и я, жаждет обладать всеми богатствами страничных царств. Может пойти на все, убрать любые преграды, дабы заполучить книжку. Или картинное полотно? Или все вместе?

Сомнения, опасения, сожаления промчались по мне галопом. Пронеслись за несколько секунд, и никто не понял, что я в этот момент почувствовала. Если бы Либра, привыкшая обращаться с парнями, как повар с картошкой, не выпроводила Алика за дверь, он понял бы, что я его боюсь. Ха, боюсь, это ж надо! Приехали. Кто бы сказал, что подобное когда-нибудь произойдет, не поверила бы. Но я сама оказалась очевидцем стольких странностей, что не удивлюсь, если из шкуры крота выберется тарантул.

Я ничего не сказала Либре. Состроила рожу каждому ее вопросу. Наказала погулять с Пешкой и навести порядок в холодильнике. Сама же с трудом дошла до кровати, рухнула на подушки и покатилась в сон. Это был единственный способ объявить тайм-аут моим вконец распоясавшимся мыслям.

* * *

В половине двенадцатого меня разбудил телефон. Выползая из-под подушки, я оглядела жуткий беспорядок, творящийся в спальне, и пробралась в зал. Положив руку на трубку, помедлила, уверенная, что это Алик, не дождавшийся меня в назначенное время. Спросонья никак не могла найти подходящий предлог, чтобы отмахаться от встречи.

Точно, это был он! И уже не раз.

Поставленный заряжаться мобильник запиликал опознавательной мелодией. Непринятых звонков насчитывалось восемь. Уверена, все с интервалами, что к полудню все больше сокращались. Видимо, очкарику было уже невмоготу. Извелся холостым ожиданием.

Уверившись, что он от меня не отстанет, я ответила на его девятый звонок.