Нежданная любовь

— Теперь, когда мы все попросили друг у друга прощения, думаю, нам следует объединиться против настоящего виновника. Конечно, для Конуэя написать письмо требует геркулесовых усилий, но в данном случае он должен был заставить себя это сделать. Почему бы вам не спять шляпу и плащ? Уверена, что вы не откажетесь закусить после поездки. Может, хотите чаю? Сейчас вам все подадут, а потом я отведу вас наверх.

— Благодарю вас, вы очень любезны. Надеюсь, это вас не побеспокоит…

Миссис Скорриер, окидывая комнату оценивающим взглядом, рассмеялась, услышав слова дочери.

— Если ты не прекратишь свой лепет, мисс Лэнион сочтет тебя дурочкой! — воскликнула она. — Тебе следует помнить, что ты находишься в собственном доме, — не так ли, дорогая мисс Лэнион? Выпить чаю было бы неплохо, хотя обычно в это время я себе не позволяю такой роскоши. Но должна вам сообщить, что Шарлотта в интересном положении, и, хотя мы провели прошлую ночь в Донкастере, думаю, она очень устала.

— В интересном положении?! — Венеция удивленно уставилась на Шарлотту. — Значит, вы женаты уже давно?

— Мы поженились в июле, — покраснев, прошептала Шарлотта. — Конуэй был в отпуске в Париже…

— Естественно, вы удивлены, мисс Лэнион, — промолвила миссис Скорриер, усаживаясь на диван возле камина и стягивая перчатки. — Меня это тоже застигло врасплох. Такой бурный роман — любовь с первого взгляда! Сэр Конуэй настаивал на том, чтобы забрать свое сокровище с собой в штаб-квартиру. Думаю, если бы я не дала согласия на брак, он бы бежал с Шарлоттой!

— О, мама! — вяло запротестовала Шарлотта.

— И вы раньше не были знакомы? Действительно, романтическая история! С удовольствием выслушаю ее во всех подробностях — когда попьете чаю.

Извинившись, Венеция вышла посовещаться с миссис Гернард. Она видела ее стоящей у подножия лестницы, когда входила в дом, и, не рискнув встретиться с ней взглядом, прекрасно понимала, что у нее есть причины для недовольства. Теперь экономка приобрела подкрепление в лице няни и Риббла, и Венеция, посмотрев на троицу преданных слуг, сразу же поняла, что ее ожидает неприятный разговор. Выслушав просьбу отнести поднос с чаем вновь прибывшим, миссис Гернард ответила ледяным голосом:

— Я уже отдала распоряжение, мисс Венеция, — мама ее милости выразила такое пожелание. Не то чтобы в этом была необходимость, — добавила она. — Я уже собиралась спросить ее милость, не хочет ли она чаю или бокал вина?

— Мисс Венеция! — вмешалась няня. — В моем присутствии эта миссис Скорриер, или как там она себя называет, велела миссис Гернард проверить, чтобы постели были хорошо просушены! Если бы она осмелилась сказать такое мне, я бы ответила ей, что это дворянский дом, а не придорожная таверна!

— Я бы не стала так унижаться, няня, — высокомерно произнесла миссис Гернард. — Но когда она заявила, что для ее милости нужно приготовить лучшую спальню…

— И сообщила, что, пока не прибудет лондонская горничная, за ее милостью должна ухаживать одна из наших служанок, — подхватила няня.

— …я почувствовала себя обязанной сказать, мисс, что вы, несомненно, дадите мне распоряжения, какие сочтете нужными.

— То же самое сказал ей и я, мэм! — одобрительно кивнул Риббл. — Кажется, леди считает, что без нее никто здесь не подумает послать кого-нибудь завтра в Йорк встретить молодую женщину, которая, как я понял, прибудет туда в почтовой карете. Я заверил ее, мисс, что не забуду спросить у вас, какие будут распоряжения на этот счет.

С упавшим сердцем Венеция приступила к успокоению их оскорбленных чувств.

С одной из возмущенной троицы ей удалось достичь некоторого успеха: у няни после известия, что леди Лэнион уже ждет ребенка, появился такой фанатичный блеск в глазах, что стало ясно: это обстоятельство примиряет ее с Шарлоттой. Няня была готова многое вытерпеть ради наследника, над которым намеревалась приобрести полный контроль. Миссис Гернард, предвидя, что счастливое событие вновь вознесет няню на ее временно пустующий трон, зловеще предупредила о своих преклонных годах и невозможности приспосабливаться к новой обстановке, а Риббл, не рискуя высказываться на столь деликатную тему, добавил мрачных тонов в атмосферу симпозиума, умоляя разрешить ему осведомиться, долго ли миссис Скорриер намерена задержаться в Андершо.

По возможности умиротворив слуг, Венеция приготовилась к более трудной задаче: уговорить Обри отнестись по крайней мере вежливо к своей невестке и ее матери. Он направился в конюшню, не произнеся ни единого слова, и Венеция сочла благоразумным воздержаться от попыток его остановить. Она догадывалась, что Обри, очевидно, прошел в дом через садовую дверь, и пошла искать его в библиотеке. Проходя по широкому коридору, ведущему туда из переднего холла, она думала, подавляющее присутствие миссис Скорриер способно превратить Обри в упрямого затворника, каким был его отец. Как и полагала Венеция, Обри был в библиотеке. Очевидно, он нетерпеливо ожидал ее появления, ибо, прежде чем она закрыла дверь в переднюю, осведомился: