Неживая легенда

Ну вот, это должно было когда-то случиться. Я все радовался, что мой новый организм неплохо переносит похмелье. Так что явно в назидание этим утром мне была ниспослана великая сушь и похмельная мигрень. Тем, кто употреблял внутрь больше полулитра водки, описывать мое состояние не нужно. А остальные могут пройти сие испытание вышеописанным способом.

Жутко хотелось пить, причем полностью сунув голову в прохладную воду. Но, подняв эту самую голову, я забыл о похмелье, потому что неслабо так испугался.

Это не моя спальня, в смысле та, в которой меня поселили супруги Скоцци, и то, что на мне нет ни клочка одежды, оптимизма не добавляло. Ох, что-то мне нехорошо, ведь совсем не помню, как мы уезжали от Сержа. Тут даже вариант с Жози казался уже не таким мерзким. В голову лезли самые нехорошие мысли. Тот, кто сказал, что один раз не… в общем, не водолаз, явно безнадежно пытался успокоить себя и выдавал желаемое за действительное.

— И что же, мой друг, заставило вас опечалиться до полной потери человеческого облика? — послышался мелодичный голос, вызвавший у меня облегчение вселенских масштабов.

Даша стояла в дверях спальни с видом супруги запойного алкаша. Даже кулачки уперла в бока. На ней было легкое, но в то же время строгое платье.

— И как сильно этот самый облик был потерян? — спросил я, с запоздалой стеснительностью кутаясь в простыню.

— Изрядно. Вломился в спальню замужней дамы и стал домогаться ее самым грязным способом. Едва ли не ссильничал.

Ну да, пытаться изнасиловать стригу может только мазохист-суицидник! Ошейничек-то у нее не с замком, а с застежкой, и, если я сейчас не раскинулся по комнате в виде кровавых ошметков, значит, насилие было обоюдным.

Пошевелив плечами, я с удивлением не обнаружил никакой боли.

Даже не поцарапала? Вот чудо чудное. Раньше за Дарьей таких нежностей не наблюдалось.

Я с сомнением посмотрел на улыбающуюся женщину.

— Это был интересный опыт, — угадав направление моих мыслей, ответила великая княжна, — но впредь ко мне хмельным даже не подходи.

Закончив с нотациями, она перешла к делу:

— Вставайте, Игнат Дормидонтович, и приводите себя в порядок. К вам посетитель.

— Ко мне? — удивился я.

— Да, — ехидно улыбнулась Даша, — явился твой новый друг Серж. Он утверждает, что ты ему что-то обещал. Надеюсь, не утоление его страстей.

— Свят, свят! — чуть не перекрестился я. — А уж как я на это надеюсь.

Если честно, я действительно чуток струхнул, но не от перспективы приставаний антрепренера, а потому что мог чего-то наговорить спьяну. Среди описания голливудских блокбастеров могли прорваться слова и о моем неместном происхождении. Впрочем, если бы это было так, внизу меня ожидал бы не Серж, а наряд жандармов из «волшебного» седьмого отделения жандармского корпуса, к тому же с усилением из братьев-экзорцистов. Я узнавал, были в этом мире и у святой православной церкви такие специалисты. Так же как и отряды боевых монахов, гонявших спонтанных упырей по погостам.

Изнывая от опасливого любопытства, я убрался в свои апартаменты, где быстро привел себя в порядок. Даже успел принять из рук горничной присланную Дашей настойку.

Хорошая вещь — мне сразу полегчало. Даже аппетит проснулся, который я оперативно утолил кофием и французскими гренками, принесенными той же горничной. Окончательно взбодрившись, я быстро спустился в главную гостиную дворца. Там на диванчике развалился мой новый знакомый. Одет Серж был крайне пестро — в фиолетовый фрак, обтягивающие ноги лосины и туфли с пряжками, больше похожими на гигантские брошки. Рядом на диванчике лежал цилиндр, опоясанный цветастым шарфом. От одной мысли, что вчерашние портные пошьют мне нечто подобное, опять стало нехорошо.

— Иньяс, мон шер!

Так мое местное имя еще не коверкали. Интересно, с чего бы это наследник старой купеческой и в доску русской фамилии возомнил себя французом? Мамка была из тех краев или просто в голову надуло западным ветром?

— Чем обязан, Сергей Пафнутьевич?

— Для друзей я Серж, — обезоруживающе улыбнулся антрепренер.

Характер у него действительно легкий, и злиться на таких людей у меня никогда не получалось.

— Тогда уточню, что для друзей я Игнат. И все же чем обязан вашему нежданному визиту?

— Как? Вы же обещали!

Ох, как бы Дарья не накаркала.

— Серж, прошу меня великодушно простить, но вчерашний вечер я помню очень плохо. Посему вам придется напомнить, что именно было мною обещано. Если сии обещания не заставят меня пойти противу чести и служебного долга, я исполню все до последней буквы.

— Ой, — манерно приложил ладони к щекам Серж, — мы вчера сделали так много…

Вот-вот, этого-то я и боялся.

— Вы сказали, что знаете, как дать синематографу голос и даже как удешевить превращение серых и унылых картин в красочное великолепие.

Ну ни фига себе я разошелся…

— А еще мы успели сотворить великолепную синемапьесу. Ваш поэтический дар впечатляет!

— Мой поэтический дар?

Может, я там еще балетные партии исполнял? Да уж, Игнат Дормидонтович, удивили. Неужели вместе со старым офисным планктоном в это тело вселились еще и Пушкин с Барышниковым?