Нежнее шелка, острее стали (СИ)

У Айсина в штанах всё моментально затвердело. Его член уже несколько месяцев не пробовал ничего мягче его же собственной руки – а ладонь у него была мозолистая, и тут вдруг такое угощение. Мальчик, нежный, красивый, шёлковый, так и льнёт, так и прогибается под его пальцами…

Айсин тихо зарычал от накатившего вдруг желания, такого острого, жаркого, неуправляемого. Он дёрнул Зейна вниз, на подушки. Тот не сопротивлялся, послушно опустился на живот.

Руки Айсина жадно ощупывали молодое тело, гладили золотистую кожу, щипали и хлопали. Грубые пальцы толкнулись внутрь бесцеремонно, не щадя, и Зейн застонал от неосторожного проникновения, глухо, болезненно, но и удовлетворённо тоже. Он упрятал голову глубже в подушки, словно стыдясь издаваемых звуков.

- Приготовился что ли? - хохотнул Айсин, вытаскивая пальцы, блестящие от чего-то маслянистого и тягучего.

- Бери! - выдохнул в подушки Зейн, прогибаясь и приподнимая бёдра.

Айсин был непокорным рабом, из-за чего по его спине много раз гуляла плеть надсмотрщика, но такой приказ он выполнил немедленно и с удовольствием. На несколько секунд замерев на входе, он вломился в Зейна, отчего тот задрожал и выгнулся ещё сильнее. Изголодавшийся по чужому телу, Айсин вбивался в него яростно и немилосердно. Мальчишка под ним стонал и кусал подушки, потом костяшки сжатых в кулак пальцев, потом опять подушки. От этих полузадушенных криков и содроганий, от тесной теплоты вокруг его члена, раб кончил быстро, упав на Зейна сверху и вдавив в пол.

Юноша столкнул его с себя и, выбравшись и лениво потянувшись, произнёс:

- Учитывая долгое воздержание столь жалкий финал тебе простителен. Надеюсь, второй раз окажется лучше.

Айсин ухватил Зейна за руку и рывком притянул к себе. Тот смотрел на него всё с тем же вызовом в глазах, ни капли не испуганный резким движением мужчины, который был не то что в два, а может, и в три раза его сильнее и тяжелее.

- Иди-ка сюда, мальчишка!

Он обхватил Зейна за широкие, но всё равно какие-то хрупкие и тонкие плечи и повалил на пол. Провёл ладонями по груди, щипнув за каждый из сосков, потом по животу - к напряжённому члену: видно, несмотря на «жалкий финал» наглому юнцу понравилось, просто мало было. Не проняло. Ну что ж, это дело поправимое…

Зейн замер, почти не дыша. Ожидая. Предвкушая. Не сводя глаз со снова налившегося кровью члена Айсина.

Ухватив Зейна за жёсткие, твёрдые щиколотки - нет, он не мягкотелая девица – Айсин закинул его ноги себе на плечи и подсунул под спину подушку. Он пошарил рукой, нащупал влажный вход, сейчас ставший гораздо более податливым, и вогнал в него свой член.

На этот раз он не торопился: продлевал своё удовольствие и старался доставить его любовнику. Айсин в премудростях мужской любви не разбирался, но как насадить тугую дырку на член точно знал. Невелика наука! Засаживал ему с силой, глубоко, вытягивал со вкусом, не торопился, ждал, когда мальчишка задышит часто-часто, начнёт выгибаться, выставлять бёдра, сжиматься внутри. И тогда только обхватил своей большой шершавой ладонью его член и сделал несколько движений. Зейн закрыл глаза, прикусил губу и забился, как дикий зверёныш, застонал сквозь зубы, а потом кончил, заливая гладкий золотистый живот белым семенем.

Айсин не стал спрашивать, доволен ли слуга на этот раз: по шальному взгляду было видно, а по крикам – слышно…

Когда они передохнули, Зейн пожелал, чтобы Айсин снова взял его сзади. Ему всегда это нравилось: быть раздавленным, расплющенным, согнутым тяжёлым мужским телом… Даже когда он и не знал, что так бывает – с самых юных лет хотелось. И сам не знал, чего ему надо было, а хотел, невыносимо хотел, до одури, до слёз, до искусанных губ… Он всё что угодно мог получить, разве что луну с неба достать не мог или реки вспять поворотить, всё бы для него исполнили, а этого – не мог.

Зейн стонал и бился под мощным татуированным рабом, чувствовал, как раздвигает его изнутри толстый член, раз за разом… Все подушки из-под него уже выскользнули и разлетелись в стороны, и он валялся на крытом ковром полу, цеплялся за него пальцами и ёрзал по нему коленями, слыша сзади порыкивание Айсина.

Когда всё было кончено, Зейн накинул на себя рубашку, не потрудившись даже штаны надеть, и схватил плошку с шербетом. Лёд в нём растаял, получилась одна фруктовая муть, но и её он выпил с жадностью.

- И что ты скажешь своей госпоже? – самодовольно ухмыляясь спросил его Айсин.

- Не твоего ума дело, - равнодушно бросил Зейн и указал в сторону двери. – Иди, там тебя ждут.

- Кто ждёт?

Зейн зло сверкнул на него глазами, словно удивляясь тому, что Айсин смеет до сих пор надоедать ему.

- Иди, раб, - процедил он сквозь зубы.

И тут вдруг Айсин заметил то, чего не разгадал сразу: эти ярко-зелёные глаза. На базаре они были щедро обведены чёрным, и он не узнал их без краски, но это были те самые глаза, он был готов поклясться чем угодно.

- Ты! – бросился он к мальчишке. – Это ты был…