Нежное имя мечты

– Хорошо, я согласна. Ты победил меня, – сказала я, радуясь тому, что страх стремительно испаряется, растворяется на составные части, распадается на атомы и молекулы. Вот он уже перешел в воздушную атмосферу. Подвал заполнился тоскливым удушьем. Я поняла, что победила, жестоко проиграв в поединке с искушением, все-таки победила. Не сдалась. Не продалась. Я победила не дьявола в облике Бобылева. Я победила себя, отказавшись от мифического богатства. Дьявол пал. Он не был готов к такому удару. Змей явно колебался. Его терзали сомнения. Ему хотелось пуститься на уговоры, дескать, остановись, Инесса, не спеши, подумай, прими трезвое решение. Еще можно поставить состав на рельсы. Но Змей Бобылев зловеще молчал. Дьявол интуитивно понимал, он случайно натолкнулся на несгибаемую волю. Ему уже не сломить дух противоречия. Я никогда не соглашусь на сделку с Мефистофелем.

– Я ухожу из «Меркурия». Отправляю мебель обратно в Новгород. Транспортные издержки за мой счет. Линолеум верну в «Школу ремонта». Стеллажи и прилавки продам. Ты выиграл раунд, Змей Горыныч! – Я отступила назад и едва не сшибла с ног двух здоровенных молодцов с одинаковыми физиономиями. Они беспрекословно расступились. Наша взяла. Моя победа не за горами. Я возьму тайм-аут. Наберусь сил и терпения. Воспитаю волю и выдержку. Я приду в «Меркурий» чуть позже. Въеду на белом коне.

Я вышла из подвальной темноты. Солнце бешено сияло, кипело, шкварило, взрывалось. Настоящая магнитная буря. Перепад давления, смена режима. Троица негодяев осталась внизу. Я никогда не узнаю их имен. Я никогда не вспомню их лица. И не буду ворошить в памяти случившееся. Я все вычеркну из памяти. Но подвальные черви навсегда запомнят Инессу Веткину. Навсегда. Я вошла в здание торгового центра. Распорядилась на предмет обдирания стен. Договорилась с ребятами из строительного магазина, чтобы они взяли себе линолеум. На память – долгую и нежную. С любовью от Инессы. Пишите письма. «Грузите апельсины бочками». Фургоны вобрали в себя новгородскую мебель и медленно двинулись в обратном направлении. Они увозили в солнечный день, но в серую и туманную даль все мои надежды и чаяния. А я села в кабриолет и залилась слезами.

Жизнь больше не имела смысла. У меня ничего не клеилось. Я везде была лишней. Зареванная, в потоках слез, я ехала по городу, размышляя о бессмысленности суеты. Сколько дней и ночей потрачено впустую. Моя энергия и мой ум все это время без устали работали на папу Карло. Я выпустила холостой заряд. Не учла современные реалии и споткнулась на ровном месте. Везде пишут и говорят о бандитах, перестрелках, крышах и разборках. В ушах навязло. До сих пор все эти слова оставались для меня пустым звуком. Я даже употребляла иногда эти слова в шутливом тоне. Все бандиты представлялись мне лысыми и стрижеными, с квадратными челюстями и выбитыми зубами, глупыми и циничными, в татуировках, как мексиканские индейцы. А бандиты предстали передо мной в образе Сергея Бобылева. Можно было обратиться за помощью в милицию, к Орлову, например. Я вспомнила милого парня Орлова. Его фуражку с околышем, доверху заполненную коммерческими замыслами. Разбитной мент явно не вписывался в образ спасителя девичьих душ от преступных посягательств. Кабриолет игриво вилял по правой безопасной полосе. Проезжавшие мимо автомобили грозно гудели и пукали, изо всех глаз пялились на меня, заплаканную и несчастную. С трудом я добралась до дома. Гаишники не остановили машину, наверное, на них подействовали магнитные излучения, им явно не до ограбленных девиц, своих бед достаточно. Меня мутило, выворачивало наизнанку. Потеря магазина и денег могут привести любого человека на грань самоубийства. Если бы не моя любовь, я бы свела счеты с жизнью. Я знала, что не смогу преодолеть отвращение к несовершенству земного существования. Не смогу. Никогда.