Нежное имя мечты

– Сейчас узнаешь, – пообещал таинственный незнакомец, нервно топорща усы. Усы у мужчины были знатные – пшеничные, с рыжинкой, редкие, с просветами. Какой-то дикий ужас, а не усы. Я сжала губы. Можно до крови искусать себе губы и язык, пока дознаешься, что произошло. Надо немного помолчать, чтобы докопаться до истины. Из двух противников один должен быть обязательно умнее и ловчее другого. Естественно, себе я выбрала ум и ловкость. Сила и цепкость достались моим противникам. Ладно, пусть хоть что-то им отломится. Из-за фургонов вывалился первый незнакомец. Он поманил нас к себе, сгибая и разгибая толстый крючковатый палец. Оба были вполне приятными парнями, с добродушными лицами, с наголо выбритыми щеками, но в обоих заметно проступало что-то гадкое, оно так и выпирало, лезло в глаза – у одного пальцы, как скрюченные сардельки, у второго усы неравномерно прополотые, вроде бы их прореживал темной ночью в стельку пьяный неграмотный агроном.

Мы гуськом потопали куда-то за гаражи. Двор «Меркурия» напоминал цыганский табор. Фургоны и грузовики шумно гудели и пыхтели, разворачиваясь. Грузчики и водители бранились и матерились, что, в общем-то, одно и то же. В современном мире не считается правонарушением ни первое, ни второе занятие. Менеджеры и администраторы кому-то бросали резкие команды и короткие приказы, в общем, во дворе кипела производственная жизнь со всеми ее издержками. На мгновение я потеряла равновесие и тут же полетела куда-то вниз. Во время полета сообразила, что меня втолкнули в подвал, вход и ступеньки в который были выкрашены под асфальт. Дверь в подвал сливалась с щитовым забором, и то и другое имело темно-серый цвет. Явная имитация асфальтового покрытия. Мир изменил назойливую окраску. Вместо оранжевого меня теперь преследовал серый цвет. В подвале было тихо. Глухо, как в танке. Никакого шума и пыли. Цыганский табор остался наверху, на земле. Меня же опустили в преисподнюю. Тишина оглушила. Полумрак ослепил. Я зажала уши руками. Зажмурила глаза. Сзади меня опять легонько подтолкнули. Я сделала шаг вперед, чтобы не упасть. Если тебя толкают сзади, а ты не двигаешься, тогда могут сбить с ног, а это уже чревато.

– Инесса, ты влезла на чужую грядку, – пророкотал голос откуда-то сверху. Я посмотрела в угол, затем уставилась в потолок, надеясь разглядеть там что-нибудь в виде приемника или громкоговорителя.

– Почему ты молчишь? – грозно вопросил таинственный рокочущий баритон.

– Я не вижу, где ты, – сказала я, пристально вглядываясь в сумрачную глубину, – покажись наяву, старче.

Все происходящее напоминало дивную сказку. Подвал – это подземелье. Таинственный голос – это Змей Горыныч. Двое мужчин сзади – плененные богатыри, насильно ослепленные и оглушенные. Одному даже усы повыдергали. Волосок за волоском. Прореженные рядки в пшеничный цвет выкрасили. Тоже насильно.

– Инесса у нас, оказывается, девушка с юмором, – вполне современным языком прокомментировал мои слова вышедший из темного угла красивый мужчина. Где-то он там прятался? Норка у него в углу, видимо, крысиная. Мужчина и в фас и в профиль здорово походил на Бобылева. Но это был не Бобылев. И не Змей Горыныч. Передо мной стоял красивый мужчина лет сорока. Солидный. Умный. И циничный. Я испытала легкое разочарование. Если ты играешь в Змея Горыныча, то изволь выглядеть соответствующим образом. Должен держать марку. Нечего рядиться в чужие одежды. Подлый фарисей.

– А вы кто? – спросила я, умильно улыбаясь на всякий случай. Девушка обязана излучать обаяние во время экстремальных ситуаций. Это у нее на роду написано.

– Конь в пальто, Инесса, – ответил красивый мужчина, обалденно смахивающий на Бобылева.

– Фу, как грубо, господин «конь в пальто», – сердито заметила я, со мной редко кто разговаривает в подобной манере. Я никому и никогда не позволяю хамить в моем присутствии.

– Какие мы нежные, – хмыкнул мужчина. Двое конвоиров замерли за моей спиной. Они не дышали. Верные личарды шумно сопели, с присвистом. А что им еще оставалось делать? Глаза ослепли, уши оглохли, языки отсохли, одни свистящие носы им оставили, видимо, на память.

– Могли бы сказать, перешла Рубикон в неположенном месте, – вежливо намекнула я.

– Какой еще Рубикон? – рассмеялся Змей Горыныч. – Инесса, ты действительно такая наивная или только прикидываешься чайником?

– Прикидываюсь, чайник, он и в Африке – чайник, – честно призналась я.

Чистосердечное признание значительно облегчает девичью участь. Это правило я вызубрила назубок еще в «Планете» во времена успешной деятельности на ниве развития российского менеджмента.

– Инесса, придется свернуться, – сказал Змей в обличье Бобылева.

– Как это? – удивленно охнула я. – Я не успела даже развернуться. Еще министр не подписал регистрацию. Магазин официально не открыт. Ждем вестей из столицы. Скоро Альберт заявится с готовой визой. А вы предлагаете свернуться. Рыбкой, что ли?

– Можешь рыбкой, можешь селедкой, можешь хвостиком, – вовсю веселился бобылевский двойник.