Нежность

Джек говорил, что у русских свои методы. Русские не глупы. Они знают, что их современное искусство и массовая культура, работающие по указке партии, никогда не завоюют успех у масс. Она тогда ответила, что выросла на рассказах Чехова, что он – ее кумир. Джек объяснил, что дни Чехова, Толстого и Достоевского в России давно прошли. Писателям больше не разрешено творить настоящую литературу. Но этим Советы сами себя загнали в угол: они не могут конкурировать с западным искусством, западной индустрией развлечений. В том числе и поэтому, сказал он, русские уже давно, еще в двадцатых годах, начали программу, которая называется – во всяком случае, в переводе – «активные мероприятия».

Цель этих «активных мероприятий» – усугубить внутренние противоречия в американском обществе и посеять раздоры на Западе. Ослабить, скомпрометировать или даже свергнуть демократические правительства. Русские ищут трещины, слабые места, куда можно всунуть динамитную шашку.

Кто бы мог подумать, сказала тогда Джеки, что можно так утонченно вредить в таких огромных масштабах?

Джек рассказывал, что Советский Союз финансирует законные демократические протесты, а потом подсылает так называемых сочувствующих, чтобы проводить агитацию или прибегать к насилию и таким образом дискредитировать активистов. Тогда общественное мнение разделится на два лагеря, а это и есть главная цель. В лучшем случае это отвлечет американцев от настоящих проблем, а в худшем – приведет к расколу общества.

Зачем воевать с врагом, если можно настроить граждан страны потенциального противника друг против друга? Конечно, это хитрый ход. По словам Джека, в России огромные учреждения работают на достижение этой цели. На них тратятся миллионы, и американское правительство сейчас со всех ног кинулось догонять.

Как, должно быть, сверкала серебряная лопатка Эйзенхауэра в полуденном свете на стройплощадке, на месте будущего Линкольн-центра. «Итак, эта лопата земли знаменует начало рытья котлована для первого из просторных залов…» Вот что сказал Эйзенхауэр.

Интересно, подумала она, кто писал ему речь. После инсульта Эйзенхауэр все больше и больше полагался на спичрайтеров. Мейми рассказывала, что когда у генерала случился удар, Никсон засел в гостиной Белого дома на целый день, в предвкушении, пока она сама не попросила его уйти. Но генерал, неожиданно для всех, оправился.

Ей всегда виделось в Никсоне что-то неловкое, неприятное, хотя он несомненно умен. Мрачные амбиции незримо изуродовали его душу, и Джеки невольно его за это жалела. Он был не просто необычно замкнутым для политика, но глубоко одиноким человеком, даже когда его замыслы вроде бы увенчивались успехом. Пэт Никсон однажды рассказала Джеки на чаепитии в Белом доме, как Ричард когда-то ухаживал за ней. Он был так решительно настроен, что сам возил ее на свидания с другими ухажерами и обратно. Во время этих поездок в машине они почти не разговаривали, рассказывала Пэт, но он не сдавался.

Таким он будет конкурентом, подумала Джеки. Упрямый, как собака, сжимающая в стиснутых зубах кость президентства. В отличие от большинства мужчин, он скорее готов публично унизиться, чем потерять вожделенный приз.

«Поезд едет, поспешает…»

Джек собирался объявить о своей кандидатуре лишь через несколько месяцев, но уже оценивал будущих соперников, и очень похоже, что вице-президент Никсон станет одним из них.

Мистер Маккинли умирает:Анархистом он убит.Ну и время, ну и время…Эй, мерзавец, посмотри-ка, посмотри, что натворил:Мистер Маккинли умирает,

Мистер Маккинли умирает:Это ты его убил.

Дурацкий мотивчик снова крутился у нее в голове. Она встряхнулась, отпила кофе и перелистнула газету, открыв страницу светской хроники, чтобы увидеть фотографии с приема.

Да! Вот она – в жемчугах, шелковом платье и перчатках – беседует с миссис Эйзенхауэр, склонясь к ней. Черным по белому, на всеобщее обозрение.

vi

Попасть на слушание оказалось легко, несмотря на выпирающий под пиджаком револьвер. Даже не пришлось предъявлять значок фэбээровца. Недаром Федеральное бюро расследований уже много лет свободно перехватывает отправления на главпочтамте. Вице-директор, должно быть, распорядился, чтобы им позвонили.

Главпочтамт служил постоянной тренировочной площадкой, где Нью-Йоркское отделение Федерального бюро расследований испытывало терпение агентов-курсантов, кандидатов на работу. Ему до сих пор помнилось это занятие, люстрация почты. Фокус был в том, чтобы не отвлекаться на любовные письма, неприличные картинки, «письма счастья», чеки для подкупа, записки самоубийц, требования шантажистов и подметные письма, летящие в разные стороны с бурно вздымающейся груди столицы.

Информация – сила.

Читать мысли противника значит предвосхищать его ходы.

Если противника нет, задача Бюро – в том, чтобы его найти.

А если не удается найти, его нужно создать.

Невзирая на факты.