Нежные щечки

Касуми, переступая с камня на камень, подошла к самому морю. Волн не было — черная вода вместо того, чтобы набегать на берег, застыла неподвижной массой. Даже мелкие ракушки, в бесчисленном количестве облепившие валуны, были черными. Пейзаж был настолько зловещим, что из груди Касуми вырвался вопль. Черное море без признаков жизни. Здесь Юки быть просто не могло.

Касуми нагнулась и попробовала рукой воду. Прохладная. Если ехать вдоль берега на север, можно добраться до ее родного поселка. Неожиданно ей снова показалось, что море куда-то ее уносит, по щекам потекли слезы. Они падали на валун, на котором она стояла. Слезы оставляли на камне следы, тоже черные.

— Мориваки-сан! — раздался голос Уцуми.

Поспешно утерев слезы, она обернулась.

— Что случилось?

Уцуми стоял на дороге. Цвет лица по-прежнему нездоровый, но выражение — бодрое. Касуми, осторожно перебираясь с валуна на валун, приблизилась к Уцуми.

— Опять неудача. Ребенок оказался мальчиком, семиклассником. Ошибки быть не может, она показала мне фотографию. Сама Ооцука-сан из Саппоро, говорит, что, когда звонила, искренне заблуждалась.

Уцуми смотрел в сторону и молчал. Его пронзительный взгляд был устремлен на море. Уцуми явно все это уже было известно.

— Вы ведь знали об этом?

— В некоторой степени.

— Тогда извините, что настояла на этой поездке.

Думала ли она, что поездка поможет ей обрести душевный покой, или же хотела проверить, какой будет ее собственная реакция? Касуми подняла взгляд на Уцуми. Тот, прищурившись, продолжал рассматривать прибрежный пейзаж.

— Да ничего. Жаль, конечно, что так.

— Вам получше?

— Да, все прошло.

Похоже, ему не хотелось говорить об этом.

— Может, зайдем поедим собу? Все-таки уже три часа.

Уцуми согласился. Касуми пошла вперед. Зашли в ту самую единственную пристанционную забегаловку и направились в полутемный угол. Две официантки, уставившись в экран телевизора, покатывались со смеху. Они мельком взглянули на гостей, но ничего не сказали. Касуми углубилась в свои мысли, сидя на засаленной подушечке-подстилке. Интересно, что бы сейчас сказал ей Огата? Эта мысль не давала ей покоя. Она нуждалась в его словах. Ее плот кидало волнами, он нуждался в гребце. Земная твердь по-прежнему не была видна. Уцуми оторвал от меню взгляд.

— Вы что будете? — обратился он к витающей в облаках Касуми.

Касуми вернулась к реальности. Официантка, заметив, что гости готовы, подошла принять заказ. Касуми заказала горячую собу, Уцуми — удон.

— Разочарованы?

— Еще бы. — Касуми тяжело вздохнула. — Хотя мне почему-то легче, что ее не оказалось в этом месте.

Она обвела взглядом ресторан. Впрочем, назвать это место рестораном язык не поворачивался. Казалось, они попали в чью-то неприбранную гостиную. Кухня выглядела неопрятно, по углам заведения валялись недочитанные газеты и одежда, будто кто-то прямо здесь раздевался. Официантка, передав заказ на кухню, снова уселась на стул и увлеченно стала смотреть очередную развлекательную программу.

— Почему, интересно?

— Сама не понимаю, — сухо ответила Касуми. Она и вправду не понимала. — А, кстати, — сказала она и достала из сумки конверт. — Это мне Ооцука-сан дала.

— Деньги?

— Да, двадцать тысяч. Если вы не возражаете, я хотела бы вам их отдать.

— Не надо. У меня проблем с деньгами нет. Мне выплатили пособие по выходу на пенсию да еще страховка, — ответил Уцуми, не поднимая на нее глаз.

— Но вам еще потребуются средства на лечение.

— Больше не потребуются, — категорически мотнул головой Уцуми.

От того, как резко прозвучал его отказ, да еще от решимости, мелькнувшей во взгляде, у Касуми мурашки пробежали по коже и снова возникло дурное предчувствие.

— Почему не потребуются?

— Потому что я решил больше не ходить в больницу.

Уцуми аккуратно, нитку за ниткой, вылавливал из остывшего бульона лапшу и пережевывал ее, как дикий зверь, серьезно и тщательно.

Касуми собралась было поинтересоваться, почему он больше не пойдет в больницу, но передумала. Ей не хотелось быть втянутой в жизнь этого человека.

Когда они вышли из забегаловки, морской бриз утих, на улице заметно потеплело. Сквозь разрезы в облаках светило солнце. Касуми открыла дверь машины, и на нее пахнуло рвотой.

— Вас вырвало?

— Извините. Воняет? Я вроде почистил за собой.

— Мне все равно.

— Боль в желудке и рвота — это у меня часто.

Касуми беспокоило, сможет ли Уцуми вести машину.

— Я бы села за руль, но у меня нет водительских прав.

— До Саппоро меньше тридцати минут, я справлюсь.

— Тогда высадите меня у вокзала.

— Ваша гостиница по пути к моему дому, так что я вас подброшу, — предложил Уцуми, будто проверяя ее.

Касуми ничего не оставалось, как сесть в машину. Вот так, буднично, покинула она место, которое всего на несколько дней дало ей надежду.

2

Как-то незаметно для себя она задремала. Разбудил ее голос Уцуми:

— Мориваки-сан!