Нежный плен

— Одному Богу известно, когда мы поженимся! — Он перевел дыхание. — Ты понимаешь, что на этот раз валлийцы не сдадутся? Они уже вкусили власть Джона. Сами опустошат свои города или позволят нам сжечь их. Эта война может затянуться надолго.

Всем телом Джоанна почувствовала необыкновенное удовольствие. Нет, Джеффри выбивает из колеи не политика, а страсть!

Девушка откинула голову и посмотрела в томимые желанием глаза Джеффри, на его обычно податливые губы, сейчас неподвижные и твердые. Через тонкий шелк ночного платья стальные кольца кольчуги царапали руки и спину Джоанны, а тело предательски склоняло ее уступить. Страсть не обращала внимания на неудобства.

— Джеффри… — прошептала она, не зная, о чем говорить дальше.

— Что бы я ни сделал, меня ничто не удовлетворит, — пробормотал Джеффри, прижимая Джоанну еще сильнее. Его губы уже целовали ее волосы, шею. — Я хочу тебя, Джоанна! Моя страсть к тебе заполнила все мое естество. Твой образ стоит у меня перед глазами, когда я лежу один ночью и даже когда… О Боже!

Хотя Джоанна отлично поняла, в чем чуть было не сознался Джеффри, но не засмеялась и не разозлилась. Он собирался сказать, что, даже когда спал с другой женщиной, хотел ее. Джоанна знала, конечно, что у Джеффри были другие женщины, но сейчас это не имело никакого значения. Как только Джеффри замолчал, он занял свой рот более интересным делом. Опуская голову все ниже, Джеффри целовал шею Джоанны, ее грудь. Его пальцы осторожно приспустили ее платье. Прежде чем она сообразила, что сделал Джеффри, он опустил голову еще ниже и сомкнул губы на ее нежном соске.

От удовольствия у Джоанны едва не вырвался крик, мучительный, как боль. Чтобы сдержать его, хотя ничто не побуждало ее к этому, Джоанна уткнулась лицом в шею Джеффри. Пропахший тяжелым запахом пота и лошади капюшон кольчуги оцарапал ее щеку. Но какое это имело значение: боль в совокупности с этим запахом возбуждали ее еще сильнее. Джоанна высвободила руку, зажатую между ее телом и Джеффри. Он обнял девушку еще сильнее, испугавшись, что она начнет вырываться. Но у Джоанны и мысли такой не было. Она хотела лишь коснуться его тела. Заведя руку за спину Джеффри, Джоанна откинула капюшон, открыв его шею, а затем прильнула к ней губами.

Почувствовав ее губы на своей шее, Джеффри совсем потерял голову. Никто не целовал его в это место! Он снова застонал, разжал губы и тщетно попытался передвинуть Джоанну, чтобы ее тело прижалось к нему там, где ему больше всего хотелось ощутить ее. Однако доспехи, согласно своему назначению, отражают и не такие натиски, как вес хрупкой девушки. К тому же плотная рубаха и туника ограничивали свободу действий. Джеффри не мог оторваться от сладкого тела Джоанны, он был не в силах прервать ее долгий поцелуй, от которого по спине его шла приятная дрожь, тело раскалялось, будто на угольях.

Стоны Джеффри возбуждали Джоанну не меньше, чем его действия. Ей казалось, что она потеряет сознание от страсти, проникшей, казалось, в каждую клеточку ее тела.

Эдвина, которая ждала распоряжений своей госпожи за дверью, тяжело вздохнула. Она уже долго и напряженно прислушивалась к тому, что происходило в комнате. Она устала и хотела спать. Сначала ей казалось, что молодой лорд и Джоанна так и проговорят всю ночь, но потом они притихли. Усталость и желание что-нибудь сделать породили в Эдвине непоколебимую уверенность, будто она слышала, как госпожа выкрикнула ее имя.

Они не успели заговорить снова, как служанка поспешно открыла дверь.

— Все готово, миледи! — весело сказала Эдвина, направив взгляд туда, где, по ее предположению, скорее всего могли устроиться влюбленные.

Служанка нашла глазами Джоанну. При звуках ее голоса Джеффри приподнял голову, открыв взору служанки обнаженную грудь госпожи. Открыв от изумления рот, Эдвина хихикнула и попятилась к выходу гораздо стремительнее, чем вошла. Прежде чем Джеффри опомнился и проревел «Вон!», дверь за ней уже захлопнулась.

На какое-то мгновение Джеффри и Джоанна замерли. Руки Джеффри застыли в нерешительности. Он не знал, сможет ли удержать Джоанну, если она попытается высвободиться. Оцепенение прошло, как только Джоанна, тихо всхлипнув, опустила голову на его плечо. Она и не собиралась сопротивляться. Там, где сопротивление могло превратить Джеффри в безумца, уступчивость всегда оставляла место для разума. Однако никакие доводы не могли бы подавить сейчас вожделение, которое достигло предельной остроты от долгого ожидания.

— Я не лишу тебя девственности, — прошептал Джеффри. — Клянусь! Дай мне только успокоиться, Джоанна.