Незнакомка до востребования

Он так уверенно вел машину, что она, глядя на него, оценивая эту его уверенность и исходившую от него мужественность, поймала себя на том, что наслаждается тем, что вообще находится рядом с ним. Что может спокойно, не таясь, рассматривать его, разговаривать с ним, строить планы каких-то последующих действий, спорить, задавать вопросы, оказывать ему кажущиеся со стороны нейтральными знаки внимания.

Вот только непонятно, зачем она сказала ему, что он в халате похож на женщину? Она что, совсем сошла с ума? Хорошо, что он не успел как следует обидеться.

На самом деле, увидев его, выходящего из ванной комнаты, она продолжила играть с собой в старую как мир игру — самообман. Она представила себе, что они живут вместе. Что он не просто приезжает к ней, как к старинной подруге, с которой можно говорить на любые темы и с которой просто и легко, а живет с ней, с единственным близким и дорогим ему человеком.

Это ему кажется, что он открыт для нее, на самом деле она ничего не знает о нем. Ну, кроме, конечно, того, что он занимается недвижимостью, что мечтает купить квартиру, что по-своему любит и переживает за нее и за Марину. С кем он проводит те вечера, когда не бывает у нее в деревне, ей остается только догадываться. Учитывая то, каким он был в детстве и в подростковом возрасте, любвеобильным, страстным и отчаянным, скорее всего, с годами он только развил в себе эти качества и окружил себя великим множеством женщин. Коллеги по работе, клиентки, продавщицы, парикмахерши, случайные знакомые, подруги подруг…

Она не сразу поняла, оставшись одна после смерти Семена, что единственный человек, которого она хотела бы видеть и с которым бы ей хотелось дышать одним воздухом, — это Вик.

Он всегда был для нее родным человеком, она любила его всем сердцем, вот только что стало с этой ее детской любовью, она так и не разобралась. Иногда ей казалось, что она, эта любовь, со временем превратилась в родственное чувство, как если бы они были братом и сестрой. Время шло, Вик после похорон Семена зачастил к ней, но если раньше его визиты приносили успокоение, которое помогало ей пережить траур и преодолеть то болезненное состояние, которое едва не привело ее на больничную койку, то потом, примерно спустя год, она заметила, что стала волноваться, тщательно готовиться к его приходу. Одиночество сыграло с ней злую шутку, и Зоя придумала себе игру в мужа и жену, в семью, игру, о которой Вик, конечно, ничего не подозревал. Она осторожно, чтобы он не заметил чрезвычайного рвения с ее стороны, стала заботиться о нем, стирать его вещи, готовить ему еду, лечить его, укладывать спать. И больше всего она боялась, что Вик поймет, заметит перемены в ее поведении и со свойственным ему сарказмом и одновременно иронией посмеется над ней. Когда она представляла себе нечто подобное, то понимала, что непременно использует этот момент для признания. Да, скажет она ему: «Я люблю тебя». И что теперь с этим делать? Но дальше ее фантазии уже не хватало — она просто принималась плакать. От невозможности вернуть то время, когда Семена в ее жизни еще не было, от невозможности вернуть и Семена. И постоянно задавала себе вопросы: любила ли она Семена? Не спряталась ли она в его мужественных объятиях, чтобы больше не страдать от ревности к Вику? Не обманула ли она прежде всего не Вика, а себя, когда выходила за него замуж, когда признавалась ему в своих чувствах. И что такое любовь тогда, если уже через два года она готова впустить в свою жизнь, в свою спальню другого мужчину — Вика? И так ли уж сильно она в свое молодое время любила Вика, раз позволила себе выйти замуж за Семена?

И вот, рассуждая подобным образом, она приходила к выводу, что и в первом, и во втором случае это была любовь. Но любовь разная. И каждый раз особенная. Неповторимая. И какое же это счастье, что у нее есть Вик. Пусть в том качестве, в каком ему хочется. Брат так брат. Друг так друг.

Но тогда почему же он сегодня так странно на нее смотрел? А эта его рука на ее руке? Да и она тоже себе многое позволила, принялась, поддавшись чувствам, ласкаться, как кошка, разве что не заурчала… Может, он все понял? И что было бы, если бы не этот звонок Караваева?

— Все, приехали. Это здесь, — сказал Вик, припарковываясь рядом с подъездом дома, в котором жил Максим Караваев. — Ох, и не завидую я ему… Сначала Марина, ее исчезновение, потеря памяти… Теперь вот убийство жены.

— Ты догадываешься, зачем он тебя позвал?

— Не знаю. Но могу предположить, что речь пойдет…

— …о Марине. Я в этом просто уверена.

Вик обошел машину, открыл дверцу и помог Зое выйти. Она старалась не смотреть на него, чтобы он не прочел в ее взгляде желания быть обнятой, приласканной. Так странно было ощущать себя такой слабой, неуверенной в себе, в своих женских качествах, и это при том, что ведь все окружающие считали, что она давно уже оправилась от смерти мужа и окончательно выздоровела, смирилась с одиночеством. Но разве с ним можно смириться? Разве нормальная здоровая женщина не хочет любви?