Незнакомцы

— У меня такое чувство, что я в кругу семьи, — с сияющим лицом воскликнул он. — И у вас, наверное, тоже... Словно бы все мы прошли через какое-то важное испытание и теперь уже не такие, как все другие люди. Теперь, оказавшись среди вас, я убедился, что принял правильное решение. Я должен был приехать сюда. Что-то непременно произойдет здесь со всеми нами, и мы как бы заново родимся, начнем иную жизнь. Вы чувствуете это? Скажите, вы чувствуете?

Он говорил это тихим, проникновенным голосом, и теплая улыбка не сходила с его полного лица. Глядя на него, Джинджер ощутила приятное волнение, предчувствие грядущего чудесного проникновения в тайны бытия, сходного с тем, которое она испытала, впервые войдя студенткой в операционную, где лежал больной со вскрытой грудной клеткой.

— Мы призваны, — сказал Брендан, и это тихо произнесенное им слово разнеслось по всему помещению, — все мы призваны вернуться сюда.

— Взгляните! — вскрикнул Доминик и, вытянув вперед руки, показал всем свои ладони: на них набухали красные круги.

Пораженный, Брендан тоже взглянул на свои ладони и показал их остальным. На них все увидели точно такие же стигматы. Доминик и Брендан повернулись лицом друг к другу, и воздух комнаты как бы сгустился, насыщенный непонятной энергией. Еще вчера отец Вайцежик рассказал Доминику во время их телефонного разговора, что Брендан не считает все происшедшее с ним за последнее время свидетельством вмешательства божественной силы. Однако сейчас, как показалось Джинджер, помещение конторы мотеля наполнилось явно сверхъестественной энергией, превышающей возможности любого человеческого существа.

— Мы призваны, — снова повторил Брендан.

У Джинджер перехватило дыхание. Она вопросительно взглянула на Эрни, стоявшего за спиной жены, на Неда и Сэнди, замерших возле стенда с открытками, и по выражению их лиц догадалась, что все они потрясены и ожидают чуда.

У Джинджер по спине пробежали мурашки. «Что-то должно случиться!» — подумала она, и в следующий момент на самом деле случилось нечто фантастическое.

Все вдруг осветилось волшебным молочно-белым светом, по сравнению с которым поблекли даже лампы и светильники. Этот свет исходил из самого воздуха, главным образом — откуда-то сверху, с потолка, где он обрел серебристый оттенок. Джинджер вспомнила, что именно такой свет видела во сне. Она огляделась вокруг, надеясь припомнить и другие подробности своих странных забытых снов, и в конце концов события той далекой летней ночи, ставшей первопричиной этих снов.

Сэнди вытянула руку, словно желала зачерпнуть пригоршню этого сказочного света. Нед робко улыбался, Фэй тоже улыбалась, а Эрни по-детски вытаращил глаза и раскрыл рот.

— Луна! — проговорил он.

— Луна! — повторил за ним Доминик, не опуская растопыренных ладоней, на которых горели огненные круги.

На мгновение Джинджер показалось, что она на грани открытия. Черная завеса, окутавшая ее память, задрожала под напором рвущейся наружу истины и готова была лопнуть, обнажив тайну, скрытую под ней.

Но в следующий миг волшебный свет изменил оттенок, из молочно-белого став кроваво-красным, и вместе с этим их изумление и растущее блаженство сменились страхом. Джинджер уже не жаждала откровения, а страшилась его, желание понять все до конца уступило место потребности панически бежать и спрятаться от надвигающегося кошмара.

Джинджер попятилась назад и уперлась спиной во входную дверь. В другом конце комнаты Сэнди Сарвер опустила руку и вцепилась в Неда, на лице которого улыбка обернулась злобным оскалом. Фэй и Эрни прижались к стойке.

Оглушительный трехкратный удар сотряс зависшую в комнате пурпурную тишину, и Джинджер даже подпрыгнула от удивления, когда он вскоре повторился. Звук явственно напоминал биение огромного сердца, с той только разницей, что к двум обычным ударам прибавлялся третий, послабее: «ЛАБ-ДАБ-ДАБ, ЛАБ-ДАБ-ДАБ, ЛАБ-ДАБ-ДАБ...» Она тотчас же догадалась, что именно о таком странном звуке говорил отец Вайцежик, когда рассказывал Доминику о необычайном происшествии в доме для священнослужителей при церкви Святой Бернадетты.

Но это было еще не все: Джинджер почувствовала, что уже слышала где-то этот же странный стук раньше, тогда же, когда впервые увидела такой же неземный свет, сперва серебристо-лунный, а затем кроваво-красный...

ЛАБ-ДАБ-ДАБ... ЛАБ-ДАБ-ДАБ...

Задрожали оконные рамы. Затряслись стены. Кровавое сияние и свет ламп замигали в такт сотрясавшим весь дом ударам.

ЛАБ-ДАБ-ДАБ... ЛАБ-ДАБ-ДАБ...

И снова Джинджер почувствовала, что приближается к потрясающей разгадке. С каждым новым ударом и мерцанием света глубоко похороненные воспоминания все сильнее давили на «Блокаду Азраила».

И программа блокады заработала: Джинджер начал обволакивать черный страх. У нее перехватило горло и подкосились ноги, все поблекло перед глазами, и она стала быстро погружаться в густую черноту.

Бежать или погибнуть.