Незримое, или Тайная жизнь Кэт Морли

— Да уж, конечно, как тебе согласиться, с твоим-то характером и собственным мнением по любому поводу. А ты не можешь просто быть благодарна за то, что у тебя добрая хозяйка, которая хочет сделать тебе приятное, вместо того чтобы отколотить тебя палкой. Первый джентльмен, у которого я служила, спускался в кухню и бил горничных, если ему казалось, что чай слишком холодный, или слишком горячий, или слишком долго кипел. Потому я вот что тебе скажу: тебе повезло, что ты попала сюда, и всегда помни об этом! — Ее руки, скрещенные на груди, похожи на окорока.

— Почему для нас должны быть какие-то другие правила, Софи? Разве мы не такие же люди, как и те, что наверху? — спрашивает Кэт.

Она снова берет подарок Эстер и рассматривает его. Эстер вышила в углу голубые васильки и среди них маленькую полосатую кошку с выгнутой спиной. Кэт проводит пальцем по картинке и хмурится.

— О чем ты говоришь, девочка? Разумеется, для них и для нас разные правила!

— Но почему так должно быть? — резко спрашивает Кэт.

— Потому что так было всегда и так всегда будет! Что с тобой произошло, как ты могла забыть свое место в мире? — громыхает миссис Белл.

— Я не верю, что у меня есть место в мире, — бормочет Кэт.

— Нет, есть. Оно здесь, в этой кухне, где ты помогаешь мне собрать поднос к чаю. — Миссис Белл гневно отворачивается обратно к плите.

Позже Кэт вешает вышивку Эстер на стену в своей комнате, на то место, где висело распятие. Кровь вскипает каждый раз, когда она читает девиз, но маленькая полосатая кошка, спрятавшаяся в васильках, ей нравится. В эту ночь Кэт не находит себе места. Она с трудом дожидается, пока все в доме не затихнет, выскальзывает из комнаты и спускается по черной лестнице во двор. Миссис Белл пока не храпит. Когда Кэт оглядывается на дом, окна в спальнях еще светятся. Ее еще могут вызвать, чтобы приготовить горячее питье или принести книгу из библиотеки. От этой мысли сердце начинает учащенно биться. Но она не позволит держать себя в заточении, не позволит, чтобы ее контролировали. Пусть жена викария обнаружит, что ее нет дома, гневно думает она. Пусть ее вышвырнут. Уж лучше оказаться на улице, чем быть узницей. Ночь стоит тихая и теплая. С лугов время от времени доносится гортанное кваканье жабы, жужжание и скрежет насекомых. В воздухе пахнет разогретыми кирпичами, сухой травой и легкой сыростью от выпавшей росы.

Кэт, неслышно ступая, доходит до дальней стены дома, где двор ограничивают несколько хозяйственных построек. Здесь расположены дровяные навесы и сарай садовника, теплицы и чулан для инструментов. В этом чулане викарий держит свой велосипед. Кэт отыскивает его в темноте на ощупь, чертыхаясь, когда ее ищущие руки натыкаются на разные предметы, которые двигаются и грохочут, когда лопата, которую она задевает ногой, летит на цементный пол. Она подхватывает ее в последний момент трясущимися руками. До сих пор она каталась на велосипеде всего раз — брала у посыльного мясника в Лондоне. Она ругается про себя из-за негромкого скрипа, который издают колеса, пока она катит велосипед по садовой дорожке и дальше, за ворота. Она не видит ни огонька сигареты у себя за спиной, ни Робина Дюррана, который следит за ней пристальным взглядом, привалившись к передней стене дома и выдувая синие облачка дыма в ласковое небо.

Кэт долго ведет велосипед по дорожке, прежде чем сесть на него, поскольку боится упасть, и она действительно падает — она так ошеломлена движением вперед, что забывает держать руль и скатывается на травянистую обочину. Кэт смахивает песок с поцарапанных ладоней и колена, поднимает велосипед, подтыкает юбку и снова закидывает ногу за раму. Она не спасует перед штуковиной, с которой так запросто управляется хилый викарий в своих коротких штанах. Постепенно Кэт набирает скорость и понимает, что чем быстрее она катится, тем проще держать равновесие и управлять велосипедом. Она еще несколько раз едва не падает, и потом у нее начинает получаться. Кэт доезжает по заросшей травой тропке до берега канала. Свет ей не нужен. Светлый пыльный бечевник совершенно прямой, и его прекрасно видно между зарослями темно-зеленых камышей, коровьей петрушки, чертополоха, щавеля и одуванчиков. Кэт жмет на педали настолько быстро, насколько ей хватает смелости; ветер перебирает ее стриженые волосы, заставляет слезиться глаза и холодит кожу. Она невольно улыбается в темноте, взволнованная и беспечная. Она собиралась проехать мимо баржи, где ночует Джордж, чтобы отправиться искать его в Тэтчем, однако в каюте на борту горит свет, и Кэт резко тормозит.

От такой остановки у нее кружится голова, она стоит на дорожке, пытаясь отдышаться. Воды канала недвижные и молчаливые, и при слабом свете звезд она видит, как по ним беззвучно скользят водоплавающие птицы. Перегнувшись с берега, Кэт негромко стучит по борту баржи. На костяшках пальцев остается облетающая краска. Внутри раздается грохот, шарканье ботинок по доскам. Джордж открывает дверь каюты и поднимает лампу, свет бьет по глазам, заставляя Кэт закрыть лицо рукой.

— В глаза же! — говорит она.