Незримое, или Тайная жизнь Кэт Морли

— Каким ремеслом занимался твой отец?

— Ремеслом? Это неподходящее слово. Он был просто работник, помогал на фермах, перебивался случайным заработком. Работал где мог. Если у кого-то была работа слишком тяжелая или слишком грязная для других, посылали за моим стариком. Обычно его звали рубить щенкам хвосты, когда появлялся новый помет. Он их откусывал.

— Откусывал хвосты? Какой ужас!

— Так считалось лучше — зубами сжимается кожа вокруг ранки. Однако на это способен только дикарь, потому и звали отца, — поясняет Джордж. — Я помню их жалобный визг, всех этих маленьких щенков. У меня от него кровь стыла в жилах, а папаша даже не морщился.

— Но я-то не пьяница. И в тюрьме я делала все, что мне приказывали охранники.

— Все, что приказывали охранники? Всегда?

— Ну… наверное, не всегда, — признается Кэт, снова опуская голову. По правде говоря, она находила бесчисленные способы понемногу нарушать тюремные правила. Это из-за ее поведения тюремщики сосредоточили внимание на Тэсс, хотя та была послушная и ее могли бы вовсе не замечать. Кэт судорожно глотает. — Может, поговорим о чем-нибудь другом?

— Мы можем поговорить, о чем только пожелаешь, Кэт Морли, — мягко произносит Джордж.

Кэт снова окидывает взглядом каюту, прихлебывая имбирное пиво.

— Почему ты не снимешь комнату в городе?

— Я снимал, но потом Чарли Уилер, хозяин и капитан этой баржи и еще трех барж, которые курсируют от Бедвина до Твикенхэма, сказал, что я могу жить на борту, если пожелаю, причем бесплатно. Он сэкономит на стороже, а я сэкономлю на жилье.

— А на что ты откладываешь? — спрашивает Кэт.

Джордж на мгновение задумывается, прежде чем ответить, затем снимает с полки стопку газет и протягивает ей помятый и потрепанный листок.

— Перевозкам по воде приходит конец, Кэт. Некоторые участки канала в плохом состоянии, приходится продираться среди водорослей и упавших деревьев, шлюзы текут так, что с трудом наполняются. Осталось немного перевозчиков, потому что теперь железные дороги проложены повсеместно и они гораздо быстрее. Чарли Уилер приверженец традиций, он по-прежнему перевозит небольшие грузы для местных, однако скоро и ему придется свернуть лавочку, — говорит Джордж.

Кэт рассматривает листок. На нем зернистая фотография: пароход с толпой девушек в форменных платьях воскресной школы, все улыбаются фотографу из-под полей соломенных шляпок.

— «Незабываемые прогулки по воде», — читает она.

— Угу, так это назвал один человек, с которым я познакомился. Он ходит до Бата и Брэдфорда, а когда-то был таким же перевозчиком, как Чарли Уилер. Теперь он неплохо зарабатывает, лучше, чем раньше, устраивая катания по каналу.

— И ты хочешь перейти к нему? — спрашивает Кэт, и лицо у нее вытягивается. Она моментально понимает, что не вынесет жизни в Коулд-Эшхоулте, если Джордж уедет.

— Нет! Что ты, вовсе нет, я хочу купить собственное судно и заняться тем же самым! Лодку придется брать старую, потому что новая мне не по карману, но я смогу сам отремонтировать ее. Я бросил бы якорь в Хангерфорде, там прогулочных лодок пока нет. И у меня были бы разом и дом и работа, и я бы в кои-то веки был совершенно свободен, — объясняет Джордж спокойным и решительным тоном.

— Вот здорово! Быть свободным! — Кэт смотрит куда-то вдаль, захваченная этой мыслью. Она с трудом себе представляет, что значит жить в свое удовольствие, но от одной этой мысли по спине бегают мурашки от восторга. Затем она вздыхает. — Я вряд ли когда-нибудь буду свободной.

— Любой человек может быть свободным. Все дело в том, чтобы отыскать способ.

— Сколько тебе еще придется копить, чтобы купить лодку?

— Немного. Наверное, месяца четыре. Даже меньше, если удастся провести еще несколько боев… Ну и разумеется, выиграть.

— Конечно, ты выиграешь! Никто не сможет тебя побить — я видела, как ты дерешься. Ты просто как Гектор, как Ахиллес.

— Как кто? — хмурится Джордж.

— Были такие герои.

— Да ну? Ты-то откуда знаешь?

— Мой отец научил меня читать, когда я была еще маленькой. Он давал мне книжки, какие обычно ребенку из бедной семьи просто негде взять. По-моему, это его забавляло, — угрюмо поясняет Кэт.

— С чего бы это?

— Он знал, что меня в жизни ждет. Ровно то, что было суждено по рождению. Так зачем было утруждать себя, чтобы расширять мой кругозор, учить меня? Я постоянно задаюсь этим вопросом.

— Может быть, он просто хотел, чтобы у тебя была хорошая опора для начала. Может, он думал, что ты сможешь изменить свое положение с теми знаниями, которые он тебе дал?

— Он с легкостью мог бы изменить мое положение, однако он сделал меня прислугой. Это был жестокий дар. И бессмысленный. — Она мотает головой.

— Но все же дар, и, наверное, сделал он его с добрыми намерениями. Мой отец не дал мне ничего, кроме колотушек.

— Вероятно, он сделал тебе подарок, не сознавая того, — он научил тебя драться, и теперь, с этим умением, ты заработаешь денег и станешь сам себе хозяин. — Кэт протягивает руку, проводит по буграм мышц на руке Джорджа, заводит ладонь ему за шею.