Незримые нити

— И все-таки, я полагаю, что это бесчестно со стороны заклинателя, — заметил Дан, — Слугам не место в магическом поединке. Так же, как заклинателю не дело выполнять работу слуг.

Проследив взгляд заклинательницы, он осмотрел свое грязное монашеское одеяние, понимая, что лишь воспитание не дает супруге главы привести резонное возражение, которое ему будет нечем крыть. Собственноручно хоронить мертвых считалось для заклинателей неподобающим трудом.

Однако он все же продолжил:

— Мы рискуем собой в поединках с другими заклинателями. Разве не затем, чтобы простым людям рисковать собой не требовалось? Разве не за это они нам служат?

— Вы изменились, Ваше Высочество, — ответила женщина, — Вы стали гораздо идеалистичнее. Однако возможно, вы слишком злоупотребляете размышлениями и философией, уходя от реальной картины. Жизнь гораздо проще, Ваше Высочество. Они служат нам, потому что мы заклинатели, а они слуги.

Она пожала плечами.

— Этого достаточно.

Глядя на земли Цзао с высоты главной башни, Даниил впервые пожалел, что он не художник. Открывавшийся вид просто необходимо было запечатлеть. Суровая, мрачная красота почему-то вызывала ассоциации со странами Севера, — хотя объективно говоря, климат здесь был вполне южный.

Но все-таки, сумрачные каменистые пустоши отвечали настроению юноши как нельзя лучше, и глядя на них сверху вниз, он думал над одним вечным вопросом.

Что дальше?

Дан не мог не признать, что его планы провалились. Ставка не оправдала себя: хотя он смог отыскать Байгу-цзин, её убили у него на глазах. И тайну, которую он желал узнать, Дух Белой Кости унесла с собой в Преисподнюю. Все, что она сказала, это имя, — причем одно из самых распространенных имен в королевстве Шэнь. Оно ассоциировалось с чем-то простецким, простолюдинским, — но строго говоря, это был далеко не факт. Как он убедился в библиотеке клана Цзао, Паков в истории королевства были десятки — и среди слуг, и среди заклинателей, и даже среди королей, хоть ни одному королю Шэнь это и не оставили бы в качестве посмертного имени.

С тем же успехом, разыскивая преступника в России, он мог бы узнать, что того зовут Вася или Ваня, — сужает, конечно, круг, но явно недостаточно.

Явно недостаточно, чтобы подтвердить или опровергнуть его теорию.

В то же время, он многое потерял ради этих поисков: Веймин вырвался далеко вперед. И когда он вернется в столицу, придется столкнутся с последствиями того, что он отнесся спустя рукава к поручению короля. Что с ним за это сделают, Дан понятия не имел: для жителей королевства Шэнь была немыслима сама идея того, что принц может нарушить королевский приказ.

И в этом, пожалуй, был главный плюс его решения. Хоть какая-то, пусть неочевидная, польза от него.

Что в остатке? Если учесть предсказание Панчён, можно было сделать вывод, что Цзао Тенгфей отличается завидной верностью, — в общем-то, клан Цзао на каждом углу кричал, что они самые верные слуги Его Величества.

Что ж, у всех бывают проколы: политики случайно сказали правду.

И в то же время, клан Цзао планирует вмешаться в гонку за титул наследного принца. Их не устраивает Веймин: точнее, их не устраивает Веймин в нынешней политической ситуации. Веймин, окруженный их конкурентами из других Великих Кланов. Цзао предпочли бы видеть вместо него Лиминя.

Они предпочли бы видеть его.

Вот только что потом? Дан, может, и не был выдающимся специалистом в истории, но даже он прекрасно понимал, что бывает, когда могущественный клан возводит на престол наследника, практически не обладающего собственной силой. Быть марионеткой на троне ему совсем не улыбалось. Он желал трона, — сейчас он уже не видел смысла отворачиваться от этого. Он желал трона, но он желал его для себя.

Чтобы изменить это королевство.

Как того желал каждый из королей Шэнь на заре своего правления.

Только вот в итоге каждый из них так или иначе отказывался от этого желания. И Шэнь Юшенг, возведенный на престол знаменитым Лунь Танзином, не был исключением.

Погруженный в свои мысли, Даниил не сразу заметил багряно-красную светящуюся точку в небе. Может, и не заметил бы вовсе, если бы та не двигалась столь стремительно.

Если бы та столь стремительно не приближалась.

Снизившись, точка оказалась пикирующей хищной птицей. Походила она на крупного орла или скорее беркута, но несоразмерно длинный и пышный хвост вызывал ассоциацию с павлином, а ярко-красный хохолок на голове и шпоры на лапах — с петухом. А самое главное — красно-золотое оперение птицы источало свет, подобный свету пылающего горна.

У самой башни птица затормозила. Тяжело махая крыльями, опустилась она перед Даном и что-то неприязненно каркнула.

— Тебя туда же, — машинально откликнулся юноша.

Огненная птица задумалась, склонив голову набок. Затем каркнула с интонацией «дурак, что ли?».

Тут уже задумался Дан.

— Я разговариваю с птицей, — сказал он наконец, — Еще вопросы?

Только сейчас он заметил привязанный к птичьей лапе бумажный свиток, — странно, но огненный жар её крыльев бумага переносила спокойно. То ли была зачарована, то ли пернатый умел контролировать, что сжигает его пламя.