Незримый фронт

— Мы давно бы ушли в Китай, — сказал Востров, — да не можем найти хорошего проводника, — и предложил взяться за это дело. Тогда Данилов рассказал Вострову, что он пришел в Советский Союз не просто так и не один, а с заданием готовить людей в Талды-Курганском районе к восстанию. То же должны делать его соратники, посланные в другие районы Семиречья.

— Дело это верное, — заверил Данилов Вострова. — Во главе нашей организации стоит штаб, которым уже сформированы крупные воинские части и выдвинуты к самой границе. Как только вспыхнет восстание здесь, они хлынут на помощь.

— Что же нам тогда делать? — спросил Востров.

— Помочь найти надежных людей, которые поддержат нашу армию.

— А если выйдет неустойка? — колебался Востров.

— Едва ли. Дело-то поставлено крепко. Обдумано генералами, полковниками.

— Ну, если так… — согласился Востров.

— На худой конец, мы ничего не теряем, — сказал Данилов, — буду вам проводником в Китай.

От Данилова и Вострова мутная волна покатилась дальше по станицам района и дошла до слуха Миши.

* * *

Нас могут спросить, какая лее связь между Мишей и Садырбаем? Зачем они в одном рассказе? Верно. Миша даже не был знаком с Садырбаем и никогда не видел его. В то время как Садырбай готовился поехать в логово врага, Миша опять беззаботно играл со своей двоюродной сестренкой Лизой в станице Карабулак. Прошел год со времени событий, связанных с Даниловым. Заглянув в глаза злым людям, увидев, как они хладнокровно поднимали руку на заветное, за что погиб его отец, Миша повзрослел.

Хозяева Кундакбая и заговорщиков в станицах были одни и те же люди, окопавшиеся за границей. Они руководили и бандой, и заговором среди русских кулаков. И все-таки не в этом главное, что связывало Мишу и Садырбая. Не зная друг друга, Садырбай и Миша тем не менее были соратниками и близкими по духу. Простые советские люди, они, как могли, оберегали Родину, свои аулы и села и сорвали вражеские замыслы. Оба были верными сынами своего народа, И это благодаря их помощи чекистам удалось разгромить врага, не допустить выступления заговорщиков против Советской власти.

Н. Рябинин

САВИНКОВСКИЕ ЦЕПОЧКИ

Во многих областях Казахстана эсеры проявили себя в период становления Советской власти и социалистического переустройства сельского хозяйства злейшими, непримиримыми врагами народа. Всякое ослабление и трещины в союзе рабочего класса и крестьянства ими немедленно использовались.

Случилось такое и в Восточном Казахстане.

Я тогда работал уполномоченным ОГПУ по Самарскому и Курчумскому районам с резиденцией в станице Большая Буконь. Районы эти имели свои особенности. Здесь были целые села с населением из бывших красных партизан, а рядом с ними располагались русско-казачьи станицы, служившие в свое время опорой Колчаку, старообрядческие деревни и выселки баптистов и адвентистов седьмого дня и, наконец, коренное население, разбросанное редкими полукочевыми аулами.

Переплетение таких социально-бытовых, сословных, национальных и религиозных особенностей требовало от партийно-советских органов особого подхода к этим группам населения, а от нас, чекистов, — четкости и гибкости в работе.

Помню, в то время я почти не бывал дома. Напряженная работа не оставляла свободного времени. Однажды, делая объезд по районам, в селе Подгорном я, проверив заявление члена партии, обнаружил подпольную повстанческую ячейку. Мы проследили связи этой ячейки и выявили аналогичные антисоветские группы в других селах. Связи вели дальше и дальше, раскрывая крупную организацию, охватившую многие села Самарского и Курчумского районов.

Характерно, что эти ячейки строились по системе известного эсера, организатора повстанческого и террористического подполья Бориса Савинкова: «цепочки» возглавлялись «тройками». Каждый завербованный знал в лицо только двух членов организации: того, кто его вербовал, и кого завербовал сам. Руководители «троек» знали в лицо также только по одному первому ими завербованному человеку. Общее количество членов антисоветских групп и всей организации в целом учитывалось «тройками» по данным, передаваемым по цепочке. «Тройки», по существу, являлись оперативными штабами антисоветского повстанческого подполья. Стало ясно, что за спиной таких «троек» стоят опытные вожаки, умудренные опытом борьбы с Советской властью. Полностью такую организацию раскрыть почти невозможно, но стоило только изолировать руководителей «троек», как созданные ими группы, лишенные связей и не знавшие в лицо друг друга, оказались бы не способными на активные действия.

Вновь назначенный начальник Семипалатинского ОГПУ проезжал в то время через наш район в пограничный отряд и остановился в Большой Букони. Когда мы ему доложили о новых материалах об антисоветском подполье и попросили разрешения на его ликвидацию, он ответил отказом. Повстанческая организация, по его словам, охватила почти весь бывший Бухтарминский край, другие районы Казахстана и по своим связям ушла в Западную Сибирь.