Незримый фронт

«После вывода Жучки на очередную прогулку в прошедшую ночь через непродолжительное время послышались шаги и затем немецкая речь. Во время разговора хозяйки с немцем Жучка ведет себя тихо. Видимо, так приучена или привыкла к этому человеку, поскольку они встречаются с ним не первый раз. На лай собачки немец приходит не всегда, а с перерывом в день или два. Когда Мэри возвращается в дом, на переднем крае слышится беспорядочная стрельба. Днем Мэри опять долго наблюдала из окон и что-то записывала. Моя сестра поинтересовалась, что она пишет? Мэри ответила: «Веду дневник». Делает она теперь это ежедневно, не стесняясь нас».

Дальше оставлять Мэри и активно действующий канал связи было опасно. Вторично его использовать мы не могли. Немцы готовились к наступлению. Особый отдел фронта дал указание поймать Мэри с поличным.

На следующую же ночь по тем местам, где немцы обычно проходили к нам в тыл, были выставлены секреты. Прошел день, другой, но никто на связь к Мэри не шел. На третий день, после того как протявкала Жучка, появились три человека. Все они без шума были взяты и доставлены в особый отдел. Один из них оказался офицером абвера и двое — младшими командирами войсковой разведки.

Абверовца сразу забрал особый отдел фронта. Разведчики же дали ценные показания. Они рассказали о появлении на нашем участке обороны новых воинских частей, подходе новых танков «тигр», самоходных орудий и другой техники. Эти сведения конкретизировали, уточняли и дополняли данные, полученные командованием ранее. О подготовке немцами наступления оно уже знало.

Встретившись в особом отделе с разведчиками, которые шли к ней на связь, и убедившись, что все ее дела с немцами известны, Мэри не стала запираться. Она рассказала, что при отступлении немцев с согласия мужа была завербована офицером абвера по имени Роберт для разведывательной работы в тылу. Для лучшей связи немцы оставили ей обученную комнатную собачку, которую ночью, в нужный момент, выводили на прогулку в условленное место. Громкий лай ее был отчетливо слышен по ту сторону Северного Донца и служил сигналом вызова на связь и подтверждением полного благополучия в делах Мэри.

По заданию немцев Мэри собирала сведения об огневых точках переднего края, расположении окопов, блиндажей, количестве находящихся в них бойцов, офицеров, их вооружении. Интересовали немцев и номера частей, фамилии командиров, сведения о подходе новых подразделений. Кроме того, для связи к Мэри были прикомандированы три немецких агента, работавшие в Белгороде. В дальнейшем через нее должны были идти немецкие разведчики и агенты в наш тыл. С этой целью немцы обстоятельно изучили все места удобного перехода Северного Донца.

При обыске у Мэри был изъят клочок бумаги с псевдонимами агентов из Белгорода. Военно-полевой суд приговорил шпионку к смертной казни.

В июне 1943 года, перед наступлением немцев, неожиданно появился наш разведчик Ефремов (условленный пароль «Россия»). Оказывается, после того как немцы при помощи Мэри «выкрали» его с переднего края, над ним долго «работали» разведчики абвера в лагере под Белгородом. Пройдя трудную проверку, бесконечные допросы, пытки и издевательства, он все же вошел в доверие. Офицер абвера завербовал его, дал задание проникнуть в штаб фронта или осесть вблизи его и с началом немецкого наступления по сигналу красных ракет взорвать штаб, для чего снабдили его взрывчаткой.

Смущало одно: почему немцы дали Ефремову такое нереальное, авантюрное задание — «взорвать штаб фронта». Причем снабдили Ефремова недоброкачественными документами старшего лейтенанта, которые подписал несуществующий командир 85-й гвардейской дивизии генерал Ф. Н. Еременко. Это не было похоже на немцев. Уж очень грубой была «липа», не обдумано задание, неряшлив и неквалифицирован инструктаж Ефремова. Поэтому я прямо спросил разведчика, что же за этим кроется?

— Сам об этом думал, товарищ командир, — ответил Ефремов. — Они сильно торопились с переброской. Впечатление такое, что на них кто-то поднажал. Потом, они уж очень уверены, что на этот раз разобьют нас.

— Как вы должны были попасть в штаб фронта?

— Еще на первом допросе, когда обер-лейтенант абвера добивался, кого я знаю из командиров в своем полку и дивизии, я сказал, что фамилия командира полка такая-то, причем вставил одну неправильную букву. Обер-лейтенант меня поправил и потребовал рассказать все, что я знаю о командире дивизии. Я ответил, что ничего сообщить не могу. Если, мол, знал бы, что попаду к вам и вы будете этим интересоваться, расспросил бы все у своего дружка — шофера командира дивизии, с которым мы из одного села: он знает все начальство не только дивизии, так как возит своего командира в штаб фронта. Сначала как будто об этом немцы забыли, а когда стали направлять обратно, вспомнили и велели устроиться с помощью «дружка» в штабе фронта.