Незримый фронт

На второй день к вечеру наш полк получил приказ отступить на новые позиции. На лицах бойцов и офицеров тревога и усталость. Все знали, конечно, что это лишь временное, тактическое отступление, а все-таки оставлять хутора и села, завоеванные большим трудом и кровью, было обидно. А тут еще гнусная погода: весь день шел дождь с холодным пронзительным ветром. Настроение у всех было невеселое.

На четвертый или пятый день, точно уже не помню, кто-то из политработников штаба полка сообщил мне, что Люба распространяет среди солдат и офицеров слухи, будто наши войска отступят до Днепра, сдадут немцам Киев, и вообще нет, мол, такой силы, какая могла бы победить войска Гитлера. Выяснилось к тому же, что эта девица пристроилась к начальнику штаба полка майору Рыбалке, а тот, как установлено проверкой, оказался простофилей: допускал Любу знакомиться с оперативной картой. На карте же нанесены все воинские части армии, включая подразделения нашего полка. Пало подозрение и на Веру, которая тоже пыталась заводить знакомства с командирами.

Получив такие данные и опросив пять-шесть человек, я решил задержать и тщательно проверить женщин. При личном обыске Маруся «Блестящая» обнаружила у Любы небольшой блокнот, а в нем записи с наименованием наших действующих частей и данные о их командирах.

Задержанных женщин доставили в отдел контрразведки дивизии. Через десять-пятнадцать дней на оперативном совещании работников контрразведки дивизии подполковник Компанеец объявил, что Люба не только рассказала о своей принадлежности к немецкой разведке, но и уличена в этом документами. Окончив Киевскую разведывательную школу немцев, она была заброшена в наш тыл с заданием вести антисоветскую пораженческую агитацию среди солдат, офицеров, а заодно и собирать шпионские сведения.

Вера оказалась ни в чем не повинной. Не желая оставаться на оккупированной территории, она следовала с нашими частями, а ее встреча со шпионкой — чистая случайность.

…Приближалась зима 1944 года. Наши войска на всех фронтах перешли в наступление. День за днем, шаг за шагом мы продвигались вперед и вскоре перешли границу Польши. И во все дни войны до самой победы мы следили за тем, чтобы враг не проник в наши подразделения, а особенно в сердце полка — его штаб. Потому что штаб — место заветное, как любил говорить полковник Жагала.

В. Шевченко

В ЛОГОВЕ ВРАГА[3]

ПОТОМОК ГРУЗИНСКИХ КНЯЗЕЙ

За открытым окном слышалась немецкая речь. Изредка доносились пронзительные гудки легковых автомашин, стрелой проносившихся по одной из самых фешенебельных улиц Берлина. В этом вычищенном дворниками до блеска районе столицы третьего рейха как-то не чувствовалось, что идет грозная мировая война. О ней напоминали разве только бумажные крестики, наклеенные на стекла.

В гостиной, уставленной тяжелой мебелью, уютно расположившись в мягких креслах, беседовали двое: пожилая полнеющая женщина, смуглый цвет лица которой и черные глаза как-то не гармонировали с сединой волос, и молодой человек лет тридцати, такой же смуглый, с черными волосами.

В немецкой гостиной звучала мягкая грузинская речь.

— Дорогой Сано, — ласково говорила женщина. — Наконец-то закончилась эта проклятая проверка… Что поделаешь — война. Никто не верит друг другу. А ты ведь пришел с той стороны. Пойми сам, дорогой, как все это сложно… Но теперь все позади. Не обижайся на них. Я-то сразу узнала тебя, сына моей подруги. Если бы жив был мой Фридрих, как бы он порадовался вместе со мной этой встрече! Ты был бы у нас вместо сына…

— Я все понимаю, фрау Мюллер. Я вам бесконечно благодарен за все. Я отдам жизнь за того, кто мне сейчас покровительствует.

— Милый мальчик, сколько тебе, наверное, пришлось выстрадать…

— О! Не вспоминайте, фрау Мюллер. Теперь я за все отомщу. За себя, за своих родителей и за вас, княгиня Товнадзе… Простите, я хотел сказать, фрау Мюллер…

— Ничего, мой дорогой, я нисколько не обижаюсь, когда ты называешь меня так. Это мне напоминает мою родину, виноградники отца, родовой замок… Кто знает, кто знает, мой милый, может быть, я доживу до тех дней, когда приеду в гости в замок князя Сано Потоберидзе.

Сано изысканно поклонился.

— Высокочтимая княгиня, надеюсь, что вы поможете мне в этом. Я должен доказать свое усердие на службе фюреру.

— Именно об этом, мой мальчик, я и хотела говорить сегодня с генералом Обергандером, большим другом моего покойного Фридриха. Именно поэтому и пригласила сегодня его в гости… Генерал Обергандер — важная персона. Он тебе поможет…

В дверях раздался звонок.

— А вот и он.

…В комнату вошел высокого роста, безукоризненной выправки генерал.

Фрау Мюллер представила ему своего молодого друга.

— Знакомьтесь… Это Сано… Сано Потоберидзе, сын моей лучшей подруги детства, отпрыск грузинских князей. Ему повезло наконец. Удалось бежать от Советов… Хочет стать верным солдатом фюрера.

— Хайль! — Сано резко вскинул руку.

— Хайль! — быстро, но гораздо менее энергично откликнулся Обергандер.