Незримый мост

Едва выбравшись на поверхность и снова увидев над собой бледно-голубое небо с розовыми облачками — значит, все начиналось сначала, — Лапин опрометью нырнул обратно. Прямо на него опрокидывалась исполинская черная стена. Его ударило в плечо, отшвырнуло. Каменный вал пронесся над ним, и все снова затихло. И, не успев еще встать на ноги. Лапин сообразил, что это никакой не обвал, а попросту маленький камушек. И все же он в миллионы раз больше Лапина. Неужели он стал таким крохотным, таким беззащитным? Ну, это мы сейчас исправим!

И, снова выбравшись на поверхность, Лапин начал расти. Сначала дело шло очень медленно и все вокруг как было, тек и оставалось, только дни и ночи бешено сменяли друг друга. Но вдруг Лапин понял, что достиг уже своего роста.

Когда он уверился в этом, он был уже гораздо выше. Он был уже так огромен, что в два шага мог бы дойти до края кратера. А когда он осознал это, кратер оказался дымящейся ямой на вершине холма. И перешагнуть через нее не стоило никакого труда. Лапин нагнулся, поднял большой камень и метнул в кратер. Вулкан громыхнул в ответ, но это было уже совсем не так страшно, как раньше. Лапин сбил лавовый поток носком ботинка и сбросил в океан. Вода зашипела. А Лапин продолжал расти. Если он станет втрое — вчетверо выше вулкана, будет совсем другой разговор.

Облака были Лапину по пояс, когда он почувствовал резкое головокружение и удушье. Черт! Он совсем забыл. Он же дорос до стратосферы! Лапин присел на корточки и набрал полные легкие воздуха. Рост все еще продолжался, хотя смысла в этом уже не было. Останавливаться пришлось долго. Он успел еще подрасти настолько, что пришлось сойти с вулкана и стать в океан. Океан оказался в этом месте ему по щиколотки. Стоять согнувшись было неудобно, но не хотелось и уменьшаться. И Лапин опустился на колени. Все-таки голова его была намного выше облаков, и дышать было тяжело. Тогда он опустился на четвереньки и внезапно оказался лицом к лицу с противником. Вулкан стал чем-то вроде большой дымящейся кучи, возвышавшейся у него перед носом. По склонам текли потоки лавы, но сковырнуть их теперь Лапин мог одним пальцем.

Отсюда, с высоты, Лапин заглянул в жерло вулкана и попытался разглядеть «свой» уступ. Он его разглядел, хотя это наверняка был не тот. Он был такой маленький. Лапин представил себе, как он стоит на нем, упершись носом в скалу, такой взъерошенный и неуверенный, и ему стало смешно. Вулкан ответил могучим плевком огня. И тогда, повинуясь внезапному наитию, Лапин зачерпнул рукой воду из океана и плеснул ее прямо в воспаленное жерло.

Вулкан поперхнулся, зашипел и чихнул обжигающим паром. Лапин плеснул еще и еще, вулкан затрясся, забулькал, раскашлялся, потом резко хлопнул, окутался плотным белым облаком и брызнул Лапину в лицо жгучей базальтовой крошкой. Лапин зажмурился, помотал головой, плеснул в вулкан еще пригоршню воды, опустил лицо в воду и услышал гулкий удар. По голове больно стегнуло. Лапин отпрянул, вытер глаза и увидел, что вулкан взорвался. Вершину срезало наискось, из кратера, мешаясь, валил желтый, черный и белый дым. В недрах горы что-то отрывисто стучало и дергалось.

«Ах ты вот как!» — подумал Лапин и снова зачерпнул воды. Радостное возбуждение, охватившее его поначалу, прошло. По-прежнему стоя коленями на океанском дне, пригнувшись почти к самым волнам и упираясь в дно правой ладонью, он размеренно черпал левой рукой воду и поливал вулкан, злорадно повторяя про себя: «Ах ты вот как! Ах ты вот как!».

Вулкан, казалось, сдался. Он уже не содрогался, не пыхтел — он только дымился. В одном месте склон встопорщился огромным куском каменной скорлупы. Лапин отковырнул ее. Под ней открылась раскаленная добела жижа. «Aгa!» — сказал Лапин. Орудуя каменной пластиной как скребком, Лапин стал вычерпывать эту жижу и швырять куда попало: в океан, в мировое пространство! В носу чесалось, жижа быстро стыла и прилипала к скребку колючими комьями. По-прежнему была свободна только одна рука. Ноги озябли в холодной воде, колени ныли от острых камней на дне. Да не камней, а гор! Затылок и волосы то жгло нестерпимым зноем, то студило стратосферным холодом. Дни сменяли ночи, но Лапин этого не замечал. Он забыл о терфакте, о прекрасном мире, который должен был построить, — он добивал вулкан.