Ни за грош

Вышла и поковыляла к месту, где оставила одежду.

Развязав узел, вынула сухую смену. Не спеша переоделась. Натянула детские сапожки, собрала мокрое и, опираясь о палку, с той же спокойной уверенностью зашагала в свою деревню.

С водонапорной башни за нею в бинокль наблюдал Михалыч.

4

– Здорово. Ты один?

– Ннн-нет.

– Без звонка, извини. Прищучили нас. Отец дома?

– Нн-ет.

Они прошли в комнату.

– О, привет, - поздоровался Севка. - Давненько не виделись.

В кресле под торшером сидела Катя.

Иван психанул:

– Гони ее к черту!

– Ванечка. Не заставляй меня думать, что ты в меня безнадежно влюблен.

– Много чести.

– Ишь ты какой.

– Не понимаешь, что ли? Дай мужикам потолковать.

– Красиво, ничего не скажешь. Явились без приглашения и меня же выставляют за дверь.

– Ккк-атя!

– Ничего, Яшенька, я на тебя не в обиде, - она решительно поднялась, бросила в сумку сигареты, посмотрелась в зеркало. - Друзья у тебя, прости меня, Яшенька, хамы.

И гордо удалилась, оставив после себя запах духов "Клима".

– Стерва, - сказал Иван.

– Нн-нет.

– И чего ты с ней в цацки играешь, Яков Михайлович?

– Она чч-чч-чудная.

– И тебя, значит, обаловали. Ну, бабы!

– Ладно, - сказал Севка. - Ты знаешь, что Бец у них?

Яшка кивнул.

– Откуда?

– Нн-не пп-позвонил.

– Он обещал? - удивился Иван. - Обещал тебе позвонить? Если не позвонит, значит, там?

Яшка снова кивнул.

– Фу-ты, - выдохнул Иван. - Думал - она стучит.

– Она тт-тоже зз-знает.

– Ну, ты даешь, - расстроился Севка. - За фигом? На всю Москву разнесет.

– Нн-нет.

– Че делать-то? - Иван плюхнулся в кресло. - И мы сошлись, как три рубля на водку, и разошлись, как водка на троих?

– В натуре, Яш. Ты у нас теперь политбюро. - Иван напел:

– Лечь бы на дно, как подводная лодка, и позывные не передавать.

– Сс-стт-рашно?

– Да ну. Вляпались по дурости. Обидно.

– Ты говори, что делать, А мы подумаем.

– Нн-айти тт-того, кк-то убил.

– Нам?

– А что? - подпрыгнул Иван. - И обменять на Андрюху. Как Интерпол!

– Годится, Яш. Мы запросто. А как? Знаешь?

– Нн-нет.

– Ну вот. Моссовет нашелся.

– Сс-стто-рож зз-знает.

– Бородатый такой? На кладбище сшивался?

Яшка кивнул.

– А может, он и прибил?

– Пп-п-правильно.

– Ух, тряханем! Где он? Адрес есть?

– Вв-вот, - Яшка протянул листок, сложенный вчетверо. - Кк-катя нн-н-нарисовала.

Иван присвистнул.

– Ну, братцы, я вам доложу. Катька в деле? Я уже ничего не понимаю.

– Разберемся, - сказал Севка. - Поехали.

– Па-па-пп-озвоните.

– Ладно.

– Обб-б-язательно.

– Не волнуйся, звякнем. Куда мы теперь без тебя?

– Пропадем, - улыбнулся Иван, приобняв Яшку. - А башня у тебя с секретом. Генштаб ты наш.

– Помчали.

– Нн-ни пп-п-пуха...

– К черту!

5

– Валентин Сергеич? Здравствуйте, Кручинин... Нет, не очень... Агафонова и Притулы... Когда?.. Хорошо...

Надеюсь... Пустяки... В сомненье, говорят, воздержись, однако в данном случае не на пользу... Нет... Совершенно верно... Речь идет о главной улике... Там старуха Тужилина бродит по дну озера, как русалка... Полагаю, орудие убийства... Вы правы, да, именно о водолазе я и хотел посоветоваться... Трудно сказать... Конечно, хорошо бы ее опередить. А с другой стороны, мало ли что взбредет в голову старой женщине?.. Верующая, настроена мистически, испугана... Конечно. Навел справки...

Хопров Павел Никодимыч. Болен, постельный режим...

Да, ветеран войны, человек уважаемый. Но что любопытно - слег именно девятого, во вторник... Не исключено... Непременно... Думаю, в последнюю очередь... Да, и поэтому тоже. Прикован к постели... За Тужилиной?

Присматриваем. Вместе со сторожем, кстати... Вы думаете?.. Дорогое удовольствие - водолаз... Нет, если разрешите, я Гребцова подержу... Совершенно верно. Пусть попрыгают, а мы им сядем на хвост... Хорошо... Понял...

Зайду.

6

Он шел размеренно, прогулочным шагом, заложив руки за спину, любуясь цветом опадающих листьев, игрой света в лесу, провалами глубокого холодного неба.

– Извините, уважаемый.

Иван и Севка, перегородив мотоциклами тропу, сидели бок о бок на угреватом замшелом пне, явно поджидая его.

– Что вам? - спросил Изместьев.

И не узнал своего голоса. Резкий, дикий, первородный страх прострелил позвоночный столб, и вспыхнула, разбегаясь по телу, унизительная липкая дрожь.

– Как вас по батюшке?

– Алексей Лукич.

– А мы - Алеша Попович и Добрыня Серпухович.

– Эстетика повторов, - горько усмехнулся Изместьев. - Очень приятно.

– Не бойтесь - мы не грабители.

– А кто же?

– Голос совести, - сказал Иван, уступая Изместьеву место на пне. Прошу. Покалякаем.

– Спасибо. Если позволите, я постою.

– Дельце у нас к вам деликатное, - сказал Севка. - Агафона с Притулой еще не забыли?

– Простите?

– Те двое, которых вы уложили.

– Еще хоронить приезжали.

– О, - покачал головой Изместьев, - неуловимые мстители... Вы не по адресу, молодые люди. Я всего лишь случайный и не очень важный свидетель, и все, что мог сказать по этому поводу, сообщил следователю.

– В курсе, - Иван жикнул "молнией" под коленом, вытянул из накладного кармана металлическую цепочку и выразительно намотал ее на кулак. Обойдемся без суда и следствия.

– Как во времена императора Джугашвили.

Севка приблизился к Изместьеву и прихватил его за ремень.