Няня по принуждению

Сердце бьется гулко и тревожно, когда я откладываю тест на полочку. Я меряю шагами комнату, мечусь, как загнанное животное, обкусывая ноготь. Эти минуты текут бесконечность. Самые страшные минуты. Производители тестов — самые настоящие садисты. Миллионы женщин потеряли миллиарды нервных клеток, ожидая свой результат.

— Господи, только бы "нет", пожалуйста, — выдыхаю я и смахиваю тест с полки. Поднимаю его к лицу, обреченно прикидывая сразу сотни вариантов, что я буду делать с ребенком от мужа-гада, когда увижу две полоски, и…

— О, боже, — со стоном вырывается у меня, и я отшвыриваю тест с одной полоской. Хватаю второй, проверяю — такая же одинокая полоска на нем. Это просто задержка из-за стресса. Не беременность. Смех нервно вырывается из груди, я бью ладонью по кафелю, чувствуя, как трещит от широкой улыбки лицо и восклицаю в сердцах:

— Пошел к черту, Вова! Вот теперь я точно забуду про тебя. Пошел. Ты. К черту! Навсегда!

Странно, но я будто переступила какой-то рубеж своей жизни. Будто бы именно сейчас оставила все позади: по крайней мере так я себя чувствовала. Стояла, опираясь рукой на кафель стены и вспоминала последние дни своей обычной жизни с Володей. Свою работу, прохладные и темные вечера по пути домой, старенькую съемную однокомнатную квартиру и вечный вид спины мужа, который играл запоями в компьютер.

В этот момент ко мне приходит ясная мысль: наверное, если бы не Амир — я бы никогда не выбралась из той задницы, из того тихого болота. Это была шоковая терапия, но она нужна была мне. Иначе я бы продолжала прощать, продолжала бы держаться за наши с Вовой отношения, в страхе что-то менять. Ведь у нас не было ничего ужасного — подумаешь, он играет. Не бьет же. Не пьет. Подумаешь, иногда козлит. Что с того, люди ведь не идеальны?

Да, мне и сейчас несладко. Но зато теперь я нашла в себе силы бороться за себя же. Я все осознала.

Я отлепляюсь от стены и иду к шкафам в комнате. Достаю новые вещи, перебираю, выбираю из них темненький шелковый халатик с биркой и забираю с собой в ванную. После я часа полтора отмокаю в воде, смывая с себя всю грязь сегодняшнего дня. Мне приходится воспользоваться некоторыми баночками Мирославы. Ну и хорошо, что в шкафу я нахожу новые бритвенные станки, потому что мои ноги за эти дни начали превращаться в ноги снежного человека.

Из ванны я вылезаю почти что новой. Выжимаю волосы, накидываю халатик, беру баночку с маслом и мажу себя по пути в комнату. Тонкий запах жасмина позволяет мне чувствовать себя снова нормальной женщиной, а не домашним животным, которого держат на цепи. Я даже насвистываю какую-то песенку, когда выхожу из ванной, и неожиданно взвизгиваю, заметив Амира в комнате.

— Господи! — восклицаю я, и, выронив банку, запахиваю на себе халатик, — Амир! Какого?!

Губы мужчины вздрагивают в веселой ухмылке. Из-под рукава футболки выглядывает белая заплатка на плече. Его уже успел залатать врач, но… я думала, что вернется он намного позже. Я с укором смотрю ему в глаза и затягиваю поясок халата потуже.

— Я думала, ты задержишься.

— Нет, — отвечает он, — мне сказали, что ты в аптеку заезжала. И что у тебя там?

Я усмехаюсь. Его дико волнует этот вопрос. Хотя его взгляд скользит по моим ногам, потому что халатик едва прикрывает бедра до половины, он все равно думает именно о моей беременности, а не о чем-то другом.

Я стараюсь сделать так, чтобы усмешка исчезла с моего лица и спокойно произношу:

— Я беременна, Амир. Что ты теперь будешь делать?

Эпизод 49

В темных глазах Амира вспыхивает что-то страшное. Пробрав меня до самых костей этим взглядом, он его задумчиво опускает и ухмыляется криво.

— Как насчет того, чтобы отправить меня в другую страну? — продолжаю я лгать, и медленно приближаюсь к нему. Каждый шаг — пытка. Я словно русалка, которая чувствовала боль от сотен острых лезвий на ступнях, только мне эти фантомные лезвия вонзались сразу во все тело. Даже воздух между нами словно наэлектризовался, — я понимаю, что тебе будет проблемно держать возле себя женщину с ребенком от другого мужчины. Точнее, это будет невозможно.

Когда между нами остается расстояние в пару шагов, я хочу остановиться. Но неожиданно Амир хватает меня за шею и рывком притягивает к себе.

— Лгунья, — тихо произносит он. Я мотаю головой в ответ, и он чуть сжимает пальцы. Угрожающе, — не отмазывайся, Рита. Лжешь ты мне сейчас прямо в лицо. Чего добиваешься?

— Я не вру, — продолжаю стоять я на своем, — что ты будешь делать? Трясти меня за шею всю ночь? Отпусти и просто скажи.

Захват на секунду ослабевает, и мне удается вывернуться. Я отбегаю в сторону, только вот Амир, как хищник, преследующий жертву, медленно идет ко мне.

— Слушай, тебе нельзя сейчас напрягаться, — осторожно произношу я, оббегая кофейный столик, — ты, вообще-то ранен. Так что давай просто поговорим? И мне нельзя бегать.