Ничего личного

– Он и его папаша – те еще жуки! Святыми только прикидываются, но, я-то знаю, шо они со всеми местными бандосами на короткой ноге, так шо пусть по своим каналам тоже справки наведут… В таком деле все средства хороши…

Бахти в это время покинул автомобиль и присоединился к нам. Вид у него был встревоженный.

– Чего это ты там про бандосов сказал, а? – задрав подбородок, спросил он, видимо, уловив краем уха последние слова Славы.

Но Слава проигнорировал вопрос, лишь смерив Бахти с головы до ног скептическим взглядом.

– Пошли уже, поболтаем с Юлькой, с ее мужем, да займемся каждый своим делом.

И мы вчетвером вошли в подъезд.

Такая вот следственная группа: полицейский, газетчик, бандит и я – не пришей, как говорится, рукав…

3

Когда Юлька открыла нам дверь, я вдруг понял смысл выражения – на человеке нет лица.

Сегодня это описание подходило ей, как нельзя кстати.

– О, это вы? – едва слышный голос оказался продолжением образа.

Испуганная, бледная, с заплаканными глазами она была полной противоположностью той уверенной и рассудительной девушки, которая вчера умудрялась подбадривать меня, когда я неожиданно для себя решил расклеиться, дав волю эмоциям и нахлынувшим воспоминаниям. Я попытался на мгновение представить, какие мысли и чувства ее терзали в этот момент, но понял, что не смогу, потому что, во-первых, у меня нет детей, а во-вторых, я понятия не имею, что значит потерять ребенка. И если честно, даже не хотелось примерять на себя подобное горе.

Поэтому я просто выдавил из себя короткое приветствие и, обняв Юльку за плечи со всей теплотой, на которую только был способен, попытался чмокнуть ее в щеку, но она отстранилась (возможно, из-за источаемого мной стойкого перегара) и с такой же холодностью поприветствовала всех остальных, столпившихся в тесной прихожей.

Слава с порога взял инициативу в свои руки:

– Так, друзья мои, проходим, не толпимся…

Видно было, что каждый чувствует себя не своей тарелке. Еще бы, не каждый же день у твоих подруг пропадают дети, а тебя просят помочь разобраться в этом деле. Хотя помощник из меня был, как из говна пуля. И только Слава с неизменно нахальной ухмылкой был, как рыба в воде. Небрежно скинув ботинки в коридоре, он вальяжно прошествовал через узкий коридор в гостиную и жестом позвал всех за собой.

Мы все последовали его примеру. Разулись и поплелись следом. Сначала Виталик, видимо, как и я, страдающий от головной боли, за ним Бахти, какой-то взъерошенный и все еще не успокоившийся после того, как Слава назвал их с отцом бандитами. Я, не считая самой Юльки, замыкал эту процессию. И пока все столпились в дверях гостиной, я облокотился на дверной косяк одной из комнат, дверь в которую была прикрыта.

Дверь скрипнула и слегка приоткрылась, показав то, что было скрыто за ней и явно не предназначалось для посторонних глаз: в углу малюсенькой спальни на узкой кровати лежала укрытая выцветшим клетчатым пледом дряхлая старуха с разметавшимися по подушке седыми волосами.

Едва услышав скрип дверных петель, она чуть повернула голову, и свет из окна упал на ее лицо так, что я невольно вздрогнул. Я будто увидел портрет, написанный в духе картин Сальвадора Дали. Левая часть лица была ужасно перекошена, рот искривлен и левого глаза почти не было видно из-под оплывшего на него века и съехавшей вниз брови. И только правый глаз, водянисто-голубой и почти прозрачный, буквально пригвоздил меня к полу, буравя холодом своего взгляда, в котором, как мне показалось, застыл самый настоящий ужас. В следующее мгновение старуха разомкнула сухие сморщенные губы и захрипела. Даже заворочала головой по подушке.

– Прости, – Юлька слегка оттеснила меня в сторону и поспешила плотно прикрыть дверь. – Она не любит, когда ее видят в таком состоянии… Хотя, в другом ей уже не быть…

– Кто это?

– Мама…

– Мама? – еле слышным шепотом произнес я, не поверив своим ушам.

Вот уж чего никогда не мог подумать, что человек может настолько измениться. Пускай, даже за полтора десятка лет. Но не до такой же степени. А ведь я всегда помнил Юлькину мать красивой и энергичной женщиной, целеустремленной и никогда не стоявшей на месте, как будто движение постоянно придавало ей сил. Да, не без вредных привычек, но у кого их нет? И вот тебе на…

– Сама не узнаю… – сглотнув комок в горле, ответила Юлька. – Все говорили, чтобы она бросала работу после первого инсульта, но она никого не желала слушать. А потом второй, и привет… Паралич, кровать и… сплошное мучение…

И для нее самой и для детей с внуками – чуть было не ляпнул я, но вовремя спохватился и просто спросил:

– И давно так?

– Полтора года…

– Сочувствую.

– А… – махнула она рукой. – Толку от этого?

– Нет, я серьезно, Юль! Мне, правда, очень жаль.

И в этот момент мне на самом деле стало как-то совсем неловко оттого, что с такими проблемами она вчера еще нашла в себе силы успокаивать меня. А сегодня еще и этот не вписывающийся ни в одни рамки случай с исчезновением ребенка. Вот у кого нервы были на пределе.