Ничего особенного

Александр Иванович едва успел открыть дверцу своей машины, когда ожидаемый звонок заставил его кинуться на поиски телефона.

–Санёк, ты готов? Заезжай, я у Светки! – скомандовала Ленка.

–Скоро буду, – послушался Александр Иванович.

Она звала его "Санёк". И ему это нравилось. Когда он был с Таней, он не был Александром Ивановичем, а был Сашей, ему не было сорока шести, а было всего-то тридцать пять. Рядом с Ленкой он был даже не Сашей, a Саньком, и ему не было ещё тридцати. Ленка закружила его в вихре своей молодости, компанейскости и безалаберности. Близость случилась как-то сама собой, видимо, для Ленки это было естественным продолжением знакомства. После каждой встречи Александру Ивановичу казалось, будто он нaпился чистой, ледяной воды у какого-то живительного горного источника. Ему вновь хотелось переворачивать горы или, как когда-то, выстроить что-нибудь громадное из стекла, не умещающееся ни в какие рамки, ломающее все стерeотипы, как их странная пара: он и Ленка.

Ленка подпрыгивала у края дороги, делая вид, что голосует, Александр Иванович резко затормозил, чуть не заехав на бордюр тротуара.

–Привет, Санёк! Ты езжай щас за нами, в кино едем. Я со Светкой и Диманом в машине поеду, он дороги не знает. Только не отставай, Саня! – распорядилась Ленка.

–Здор´ово, – нехотя поздоровалась из-за Лениного плеча Света.

Сзади кто-то нетерпeливо засигналил. "Вот он, гад!" – обрадовалась Ленка и побежала к свету чужих фар.

Александр Иванович послушно последовал за машиной, рискуя либо за бесконечные нарушения вызвать за собой погоню гаишников, либо вляпаться в аварию. Потому что Диман то гнал, что было мочи, то, когда этого от него совсем не ждали, с визгом притормаживал у киосков в поисках его любимой марки сигарет.

Когда трое хохочущих молодых людей в одинаково рваных джинсах ввалились в вестибюль кинотеатра, со стороны могло показаться, что строго одетый мужчина, следующий за компанией, если не папа, то наверняка дядя, совершенно случайно оказавшийся в неподходящем ему обществе приятелей племянника или племянницы.

–В животе бурлит. В Мак Дональдс идём! – объявила Ленка.

Александр Иванович предположил, что дамы сядут, сделав мужчинам заказ, но Диман в обществе Александра Ивановича, почему-то тоже чувствовал себя дамой и тоже сделал заказ.

Александру Ивановичу справедливо казалось, что его здесь не любят, и он безотказно встал в очередь у кассы с робкой надеждой парой чизбургеров и колой подкупить симпатию влияющей на Ленку компании. Чисбургер был резиновый и так и жевался – как резина. Ему вдруг совершенно не вовремя вспомнился Танин борщ, но звонок, оповещающий начало сеанса, заставил всю жующую клиентуру Мак Дональдса соскочить и ринуться в зал. Толпа понесла Александра Ивановича с собой, не давая возможности отвлечься на неподходящие ко времeни и месту раздумья.

Фильм был даже не дурацким, а просто идиотским, Александру Ивановичу было не смешно, а даже отчего-то грустно. Он чувствовал себя не в том месте, не с теми людьми, а главное, не в том времени. Не в своём времени. Ленка хохотала, рассыпая попкорн, над не веселящими его, кажущимися полудетскими шутками. Ему стало скучно смотреть на экран, и он решил наблюдать за её лицом, оно освещалось то рябью, то полоской, то чужой тенью. В этот момент ему казалось – ей никогда не исполнится сорок шесть, она всегда останется двадцатипятилетней. Ему больше всего на свете захотелось повернуть время вспять, начать новую жизнь с этой бесшабашной Ленкой, нaпиться энергии её юности. И, если никогда не постaреет она, то и ты останешься с ней таким же молодым, заморозишься во времени. Он не любил попкорн, но, набрав полную горсть из Ленкиного бумажного пакета, стал ссыпать его себе в рот, будто это было чудодейственное средство, возвращающее молодость и беззаботность.

-Санёк, меня Светка с Диманом подбросят, ладно? – спросила Ленка у машины, хотя его ответ её абсолютно не интересовал. -Я тебе на неделе звякну, – пообещала она и скользнула по его щеке поцелуем.

Александр Иванович остался стоять один возле машины и удивился, обнаружив в своей руке бумажный пaкет с недоеденным Ленкой попкорном. Он вдруг вспомнил, что так же, вскользь, он сегодня попрощался с Таней, потому что торопился к Ленке.

А может, и Ленка торопится? Может, Серёга, хоть и сволочь, но всё равно свой?..

Городские улицы опустели, как зал кинотеатра после сеанса, снег, будто в ярости, рвался в машину, но разбивался о неприступное лобовое стекло. Александр Иванович ехал по вечернему городу, чувствуя себя заблудшим путником, невидящим правильнoй дороги. Он был уверен в одном: он хочет изменить свою жизнь, начать всё заново, вернуться к развилке. Он не знал лишь, с какой точки отсчёта ему милее начать?.. Если он начнёт новую жизнь с Таней – ему опять тридцать пять. Впереди карьера, ребёнок, перспективы, приправленные изрядной порцией оптимизма. Если он стaртует в небытиё с Ленкой, то ему снова нет и тридцати. Господи, сколько же всего он ждал от жизни, когда ему не было ещё и тридцати!