Ничего страшного: неуспеваемость излечима!

Я говорю ей, что нам пора прощаться, но мы обязательно увидимся снова — если она, конечно, захочет. И тут она говорит мне такую удивительную вещь: «Я ведь уже два года хочу прийти…» В семь лет эта девочка хотела сходить к психиатру! Такая маленькая, а беспокойней взрослого.

Мать не решилась спросить меня, как прошел разговор, она сразу предположила самое худшее: «Но она хотя бы заговорила?» Я ее успокоил, сказал, что девочка вела себя нормально, но ставить диагноз еще рано. Ясно одно: она тревожна, одержима мрачными мыслями и у нее масса комплексов. Мне надо вновь ее увидеть, нужно понять, почему же она делает все, чтобы казаться всем такой неприятной и почему она находит странное удовольствие в положении отверженной. В ее случае нужно начать с оценки ее интеллектуальных способностей, для этого надо пройти тест на IQ у меня в отделении.

Я смотрел им вслед и с радостью услышал, как Амбер сказала матери: «Клевая штука эта детская психиатрия, это как тайный дневник, но только который еще тебе отвечает…!»

Контролировать все

В примечании к просьбе о тесте на IQ я пометил: «Довольно трудный характер. Заносчива, требовательна, постоянно недовольна. Сверстники ее отвергают. На консультации она охотно очертила круг проблем: непонимание со стороны подруг, конфликт с матерью из-за школы, агрессию по отношению к сестре. Ее речь — развитая и гладкая, контрастирует с маленьким ростом и хрупким телосложением. Она мучается недовольством по поводу неуспеваемости. Ее деятельность вне школы ограничивается игрой на гитаре, причем она учится сама, считая, что вполне обойдется без учителя. В школе она абсолютно не старается, она постоянно тревожна, постоянно напряжена. Ей необходимо все вокруг себя контролировать».

Как я и ожидал, тест показал ее высокое, не по годам, интеллектуальное развитие, доминирующее в таких областях, как концептуализация и абстрактное мышление. Ее общий коэффициент невероятно высок: 134. Ответы на «вербальные тесты» колеблются от четырнадцати до девятнадцати (из девятнадцати). У девочки блестящие способности. Но задания, связанные с «исполнением», у нее получаются гораздо хуже. Она неаккуратно и очень медленно пишет, недостаточно внимательна (упражнения на коды и символы). Зато Амбер блестяще справилась с заданиями на «дополнение картинки» (когда необходимо дорисовать картинку, у которой недостает детали. Люди, склонные к тревожности и перфекционизму, как правило, прекрасно выполняют этот тест. Они кропотливо и тщательно, стараясь ничего не упустить, прорисовывают каждую деталь.

В заключении психолога говорилось, что расхождения между «лексическими» и «исполнительными» тестами очень показательно. Оно указывает на некую «сопутствующую психологическую проблему». Я не совсем согласен с этим выводом. У одаренных детей такое расхождение встречается довольно часто.

Итоговое заключение звучит так: «Несмотря на выдающиеся способности и развитую речь, Амбер находится в угнетенном состоянии. Тревожность подавляет ее возможности и вызывает состояние, близкое к депрессии. „Переинвестирование“ в языковую сферу есть способ бороться с неуверенностью в себе. Поскольку она не чувствует себя в безопасности, она обязана все контролировать. Жесткость поставленной ей защиты отражается на отношениях с людьми. Высокие интеллектуальные запросы и потребность доминировать создает пропасть между ней и окружающими. Необходима помощь психолога».

Вытащить ее оттуда…

На вторую консультацию Амбер приходит с отцом. Я вижу его впервые. Он неразговорчив, говорит, как будто защищаясь. Кажется, он не очень-то любит психиатров… С Амбер контакт не утрачен, она спрашивает меня взглядом: «Ну что там нашли?» Я открываю ее историю болезни и начинаю атаку. Результаты тестов, комментарии специалистов. Это длится час.

Вывод таков: Амбер — не по годам развитый ребенок с многочисленными противоречиями: в девять лет интеллект у нее на двенадцать-тринадцать, а ростом она как семилетняя. К этой проблеме присоединяется повышенная тревожность. Отсюда бесчисленные вопросы на «вечные» темы и желание прогнозировать каждый шаг: «А вдруг лифт застрянет, а вдруг я потеряюсь…» Отсюда же ее неровные оценки в школе. Они колеблются по мере того, насколько она тревожна и подавлена. Ее угнетенная психика не впускает новых знаний. В ее голове, занятой беспокойными мыслями, просто нет места для школы! Но все же плохие оценки ей неприятны, и девочка теряет мотивацию. Начинает сомневаться в своих силах, что еще более осложняет ей жизнь. Поскольку ей надо все контролировать, она таким образом успокаивает себя: все как раз так плохо, как она боялась. Она ни перед кем не открывается, и эта закрытость отталкивает от нее подружек. Можно еще добавить, что плохой аппетит Амбер объясняется тем же, что и школьная неуспеваемость. Для нее, ставящей во главу угла интеллектуальную жизнь, еда просто не является важной составной частью ее мира. Она ей безразлична.