Ничья

Перехватило дыхание и смело душу от теплого выражения его глаз, вплевшихся в кровь. В разум. Я бы может и поцеловалась, да только мир внезапно напомнил о себе трелью входящего вызова на мой телефон и обозначением проблемы моей рассеяности — Оля, одна из недавних клиенток фотосета, которая специально ради него приезжала на несколько дней из другого города, взволнованно сообщила мне, что не может найти свои бриллиантовые серьги-гвоздики, замененные на подходящие для лука кольца, и не помнит, забирала ли она эти гвоздики из футляра для объектива, в который мы с ней положили их, чтобы она не забыла забрать. Естественно, об этом запамятовали мы все, чрезмерно увлеченные фотосессией и грозным Петром Федоровичем за закрытой дверью его студии вновь надоедающему напоминаниями о лимите времени. Давно исчерпанном, потому собирались второпях. Сбегав в машину и обнаружив пропажу в футляре, я сообщила об этом Оле, уже едущей на вокзал. В принципе, если быть расторопной, то я могла успеть добраться до вокзала раньше отправки клиентки, проблема была в ином — Гриша.

Разумеется, Марк вызвался сам отвести, но тут выяснилось еще кое-что — в Питере, его метро, пересадках и вокзале он ориентируется не так уж и хорошо, да и приехали мы на моей немолодой четырке, а не его спорткаре, и все это в комплексе может стать причиной того, что Оля сядет на поезд раньше, чем получит свои серьги. Можно, разумеется, и доставкой потом отправить, можно через каких-нибудь знакомых и еще сотни вариантов, но если что-то пойдет при отправке не так, мне не хотелось бы, чтобы был нанесен урон моей репутации, это важно в этой сфере, а клиенты разные бывают.

Потому, выбегая из квартиры, я набирала Володе, и как только он снял трубку, затараторила:

— Володь, ты когда приедешь?

— Скоро заканчиваем. — Отозвался племянник, тяжело дыша. — Через час, может два.

— Твою ж… — с мучением простонала я. — Володь, я приехала с другом, меня по работе сейчас дернули ненадолго, мой друг Марк останется с Гришей и…

— И у мамы будет шок. — Вздохнул Вова.

— Вот именно.

— Я постараюсь приехать побыстрее, чем она. — Пообещал он и я, осыпав его признаниями в любви, отключилась.

Успела. Я успела к Оле. Уже поднявшейся в вагон и радостно приобнявшей меня, с благодарностью пообещавшей порекомендовать меня всем своим знакомым. Дорога обратно заняла более приличное количество времени из-за часа пик, однако, получив смс от Марка что он, Гриша и Вова во дворе на площадке, я была спокойна.

И осталась спокойна, заходя на спортивную площадку дома, где узрела визуализация ответа на вопрос «почему мужчины живут меньше женщин».

В нескольких метрах от меня был Марк, стоя ко мне спиной и снимающий с плеч радостного Гришу, чтобы передать его Вове, взобравшимся на турник из параллельных высоких брусьев.

— Самолет идет на взлет, — обозначил Марк, немного подкидывая вверх радостно взвизгнувшего Гришу, чтобы распределившему вес тела на параллельных перекладинах Вове, не пришлось сильно нагибаться. — И на посадку, — протягивая руки к Гришке, подхваченном выпрямившемся Вовой.

— Ты готов, Гриш? — спросил улыбающийся Володя, крепко держа младшего брата, радостно глядящего на улыбающегося Марка. — Ну-ка руки расправь, а то ты самолет без крыльев.

Гришка охотно распластал руки, взвизгнул и рассмеялся, когда его отпустил Вова и перехватил Марк, закружив и изображая звуки двигателя. Опустив Гришку на землю, Мар посмотрел на смеющегося Вову и, снова подняв руки, с подначкой произнёс:

— Давай теперь ты, я поймаю

— А вдруг нет! — хохотнул Вова, балансируя на перекладине на одной ноге.

— Ну, в больницу отвезу. — Пожал плечом Марк. — Только маме ни слова.

— Она вас убьет. — Расхохотался Вова, вновь вставая на обе ноги, но на одной перекладине. — Если я не докручу сальто на уровне метра от земли, тогда ловите меня, пожалуйста.

И спрыгнул. Сальто он докрутил, но Марк все равно подстраховывал. Смотрелось достаточно впечатляюще и я не об эстетике калестеники. Усмехнувшись, оставаясь еще незамеченной на нешибко заполненной площадке, картинно вскинув руку, глубоким голосом возвестила:

— Вольдемар, мальчик мой!

— Тетушка! — таким же драматичным голосом отозвался Вольдемар, оборачиваясь и вставая с корточек, отпуская Гришку, до того которого щекотал, а мелкий пытался спрятаться за Мара, не слишком рьяно его защищающего.

С трудом удерживаясь в роли драматичной дамы, просительно вскинувшей руку, наблюдала, как мой племяш так же драматично размахивая руками, картинно грациозными прыжками бежит ко мне. Нам поля с маками не хватало для полного антуража. Талантливый, артистичный, остроумный Вова пошел в своего отца и я была рада тому факту, что мой племянник очень мало что унаследовал от Нади и воспитывался отцом, горячо любящим его и во всем поддерживающим.

— Мухи? — Спросила я, обнимая Вову, как оказалось, уже догнавшим меня по росту.

— Нет, — рассмеялся он, стискивая меня крепче, — это я типа бежал и волосы такие назад.

— Ну ты, каланча конечно, — с уважением протянула я, отстранившись и окинув его взглядом.